Чайка на лужок

пала, как флажок

желтый, желтый на снежок.

Она местами

травой под кустами

измята цветами, цветами.

Погрузился в темноту

оттенок, оттенок зеленый на лету

из прохлады в теплоту.

Он девицей красной

обернулся, обернулся в опасной

близости от Богоматери прекрасной.

Штука бела, бела,

она черная была

доныне ла-ла-ла,

желудь ея дуба, дуба

речет ба-ба-ба,

как божия раба,

ай-ай-ай ея ячмень, ячмень

колосится, тень

ш-ш-ш, отбрасывает очень,

ры-ры-ры ея овсы, овсы

меньше росы.

Щавелевое, щавелевое в дрему

кудрявое, кудрявое семя по водоему

уплывши, уплывши по такому, такому

поводу из села,

сякого, сякого в мужские дела,

пурга, пурга и вьюга с луга его послала,

однажды, однажды ежели женщину замела, замела

по макушку на голове,

как макаку в мураве, мураве,

с молитвой в оправе, да в клюве, клюве.

Элла с ее интересом, интересом,

она лицом сом, сом,

однажды дважды с псом, псом

развеивала плясом, плясом

тоску над Спасом, Спасом,

крот кротким гласом, гласом

тщету в лесу, лесу

разбрызгивал по индусу, индусу,

щелкал орешек, как осу, осу.

Юн травяной покров,

в кругу дерев он таков, таков,

вплоть до Израиля, дающего кров

раките подле лужи,

с небес слетают стужи, стужи,

горы стоят лысые, это ужи,

ужо обвал преградит путь

к птичьему гаму, сверкнет жуть, жуть,

дождик даст Иисусу уснуть.

Ярятся волны на просторе, просторе

на видном месте вместе они на море, море,

как дворов сто на помидоре, помидоре,

жи, размокропогодило к утру, утру,

ши, свою отпрыск в отпуск сестру, сестру

и на ветру умыкнул на миру, миру

и пальцем, зеркальцем в седьмой день шестым, шестым

и ободком по грудям пустым, пустым

и гудя обводя золотым, золотым.

Ай, как поет про Христа вахтер

в плавучем учреждении сестер

своих на весь шатер

над ними предрассветный,

несется голос кругосветный

на зов лисичек безответный,

ум, ах на липовой аллее, аллее

наливается белее, белее

альбатроса на сыне, серебряника на глине, матроса на рее, рее.

Белеет мотор трамвайный,

на него ложатся тайный, тайный

свет небесный, звук случайный,

барбарис колючий и могучий,

он, стоячий и бегучий, бегучий

тень отбрасывает в жгучий

полдень алый и подталый,

плещет отзвук запоздалый, запоздалый,

обыватель прет усталый.

Выносливый солдат в страду

хлебную стоит, стоит на льду

над водорослями в пруду,

вечер плывет, плывет, как лодка

на солдатского одногодка

из жандармского околотка,

даром, что молодой, а красивый

одногодок слезает с ивы, срезает мужчине сливы

неразлучные с дикой нивы.