Rambler's Top100
глава из неоконченного романа
 


- Ох, мамочки!

Боль за грудиной постепенно исчезла, Сержант расслабился. В проеме двери стояла Кира. О, свет, слава тебе... Волна блестящих, черных, как смоль, волос метнулась к нему, и Сержант почувствовал, как маленькие теплые ладони принялись теребить его слабое тело, а губы все шептали: "дурак... глупый... зачем... Сержант, миленький..." Знакомое тепло полилось из сердца. Сержант улыбнулся, слушая, как бьется дорогое сердце, и как Кира, всхлипывая, говорит ему что-то, обняв за плечи.

- Дура я, какая же я дура, ты прости меня, пожалуйста! Это надо же, чуть не убился... Они же...

Кира замолчала, опустив глаза. Сержант так любил это ощущение, когда она касалась его, что желание думать немыслимым образом исчезло куда-то, будто унесенное ветром.

- Ты умница, что пришла, и не ты должна прощения просить, а я. Не вспоминай, пожалуйста, больше этот дурацкий эпизод, - Сержанту показалось, что вот-вот снова начнется, и поэтому он начал говорить что-то не совсем внятное, только бы отогнать это. - Мне нет прощения, Кирочка, это... тебе, наверное, так сложна жизнь со мной, любимая. О, Галактика, да если я еще раз так... ты просто брось меня, Кира, хорошо?

- Нет... - качание головой. - Нет. Ни за что. Я не буду так больше, не смогу просто... попробовала уж, хуже не бывает. Я словно осталась без частицы души. Не знала, что я способна так скучать, так жалеть, - Цепкие пальчики расслабились и отпустили его куртку. - Я так люблю тебя...

Сержант продолжал из последних сил держать себя здесь, но чувство росло, и даже невообразимо родной голос Киры перестал звать... отпуская себя, Сержант прикрыл глаза от ставшего резким света и вслушался, наконец, ощущая то, что все чаще его в последнее время охватывало. Вселенная раскрыла ему свое чрево - сложнейшие песни пространства заполнили мозг, врываясь в него угрюмым штормом. Такое всегда было жестокой пыткой для неопытного разума Сержанта, когда все твои стремления отступают, растворяются, как туман. Море информации, хранимой в недоступных кладовых Вселенной, вдруг вырывается на свет, сводя с ума. Такой далекий и теперь столь близкий... недобрый мир, мир, враждебный людям, люди, враждебные друг другу, люди добрые, слабые, люди с опущенными руками, и теплый мирок вокруг, да черное поле зараженных зон. И Взгляд.

Ощущение пропало. Почему все, кроме природы, стало таким другим, зачем все так изменилось? Что происходит вокруг его мирка? Да и Взгляд, беспристрастно следящий за ним... Почему-то снова пришло в голову, что именно об этом он и думал, когда подходил к той деревне. Та ссора с Кирой, не признак ли это того самого вмешательства? Все возвращается... Что, в конце концов, происходит с ним самим?

Сержант обнял Киру за плечи и осторожно прижал к себе, словно она могла разбиться от неосторожного движения. Ой, милая, грядет что-то страшное. Не пугающее, а именно страшное. До дрожи в ногах, до сведенных судорогой скул, и не спрячешься от этого, не уйдешь.

- Ой, - вскочила вдруг она, вытирая одной рукой заплаканные глаза и оправляя другой юбку. - Ой, какая же я идиотка! Я тебе больно не сделала?

- Да что ты, радость моя, я в порядке, вот полежу только. Только есть хочу - просто невмочь. - И улыбнулся, как мог, всегда нужно находить силы тепло улыбнуться.



Сержант, ты готов слушать, или мне надо попозже...

Это ты, Странник?

Да, я. Как там у тебя дела? Сестренка у тебя?

Ага, это ты ее послал сюда?

Нет, конечно, я лишь сказал, что ты дома.

Спасибо, ох, если бы ты знал...

Я знал, может, не до конца понял, но знать-то я знал, не первый день с тобой знаком. Она убивалась несказанно. Когда ты ушел, сказав напоследок, что жалеешь обо всем... Она ничего не могла поделать, только металась, не находя себе места. Теребила меня, чтобы вернул, но я отказался - пусть сама.

Ты был прав, о, Галактика, как же ты был прав. Я очень сильно... обиделся бы в случае...

Однако я следил за тобой все это время. Сержант, ты тоже понял, наверное, многое изменилось. Я не могу понять вас с Кирой, я не понимаю того нападения. Почему, Сержант?

Я тоже не понимаю. Я не машина, я иногда ошибаюсь.

Тогда я сам постараюсь все продумать!

Не надо. Странник, ты очень добрый человек, ты не должен. От этого будет только хуже, всем - хуже.

Раз ты говоришь, я постараюсь, но мне почему-то постоянно кажется, что я должен кое-что уяснить для себя из всего этого. Вокруг тебя что-то растет. Гости в опасности, ты тоже.

Скорее всего случайность, пойми.

Я постараюсь.

Когда выдастся время, я зайду к вам - поболтаем, нам о многом надо поговорить...

Да, ты прав, особенно про тот момент из Синей Сутры... А это неприятно, когда тебя бьют по ребрам?

Язвительность противоречит третьей Заповеди Тетсухары.

Извини, не смог удержаться.

"Ой, доиграешься, шутник".



Небольшое селение беженцев из зараженных зон, тех, что выжили, приютилось у остатков некогда простиравшихся до самого Западного океана Дальних лесов. Сейчас эти чахлые следы некогда царившего здесь великолепия неиспорченной индустриальными выбросами живой природы представляли из себя одинокие группки деревьев, разбросанных по нескольким сотням квадратных километров площади. Красивейшие некогда холмы теперь были серыми и мертвыми. Редкие участки не очень зараженной земли, несмотря на допотопность обработки, могли прокормить беженцев. От самого поселка на северо-восток шла бетонированная трасса, и, глядя на нее внимательным взглядом, каждый мог сообразить, куда она вела, не погрешив против правды ни на йоту. То был путь в ад. Ни одного следа не было заметно на шершавой поверхности. Здесь никто и никогда не ездил. Спустя сотню километров она обрывалась на краю гигантского зеркально-полированного круга, что раскинулся на месте бывшей многомиллионной столицы забытого государства. Пятьдесят лет останки жителей лежали, вплавленные в стекло горнилом ядерного пламени. Этого места боялись, как чумы, не нашлось смельчаков, набравшихся достаточно храбрости, чтобы глянуть на громадный стеклянный глаз, мертвенно сияющий в темноте. И во все стороны от проклятого места тянулись щупальца абсолютно голой земли, это потоки дождевой воды уносили частицы прокаженной материи дальше и дальше, в глубь континента, и ничто не могло сдержать тихий натиск. Однако, несмотря ни на что, это место влекло Странника к себе, как волшебное. Выплывал он всегда точно над его центром. Здесь веяло энергией, историей, непознанным. Так чувствовал Странник.

Однако сейчас было не время вслушиваться в журчание струй энергии, широким потоком лившейся из стеклянного гроба. Следовало вернуться домой, в поселок, туда, где обреталось уже столько лет его неподвижное бренное тело, там будет ждать Сержант, а его теплая душа и быстрые мысли были гораздо важнее могучего, но мертвого стеклянного круга. Странник как можно точнее постарался припомнить, когда он впервые увидел Сержанта. Пятнадцать лет два месяца и двенадцать дней назад. Да он тогда и Странником-то не был. Это имя пришло к нему позже, гораздо позже. Шестилетний мальчишка убежал от буки-сестры и направился в тот, самый притягательный для него уголок, куда его почему-то не пускали. Лес всегда казался ему местом волшебных снов. Почти сразу он заметил вдали белый плащ Сержанта. Маленький несмышленыш, он еще недостаточно крепко усвоил детские страшилки про пришельцев, что приносят беду, к тому же его сестрица постоянно всем твердила, что ни за что не поверит во все эти басни. Шустрый мальчишка быстро нагнал мелькавшую среди замшелых стволов фигуру в белом. Чужак казался рыцарем из сказок, таким добрым, что для мальчишки, совершенно не помнящего родителей, было уже немало. Но добежать он не смог, лишь мелькнуло вокруг незнакомца нечто, похожее на небесное сияние, как на него обрушилась тяжесть... Остались только распахнутые в ужасе добрые глаза Гостя-Со-Звезд.

Сержант проводил очистку зараженной полосы портативным трассер-ингибитором мощностью в полсотни киловатт. Вокруг оператора неизбежно возникает короткоживущая проникающая радиация, спадающая за минуту до природного фона, но до тех пор... Сержант растолковывал сестре, что все будет хорошо, а она плакала и проклинала себя за беспечность, что-то встревожено пищал обруч белого металла на голове пришельца. Теплые руки придерживали его беспомощную голову, вливая в него жизнь.

Его удалось спасти. С тех пор Странник любил Сержанта, как отца, которого он не знал, как учителя, которого у него не было, любил его грустные глаза, его веселую улыбку, доброе сердце. Если все чужаки такие, то они, верно, спустились с небес.

А ведь так оно и есть.

Прошло всего два года, и мальчишка превратился в то, чем он продолжал быть и до сих пор: неподвижное тело, полуприкрытые веки и неподвижные руки на подлокотниках кресла. Странник ... несмотря ни на что, его разум стремился вырваться из бренного тела и воспарить, влиться в нечто, туда, куда так тянуло. Чистый разум... Но Странник знал добро, хотел душевного тепла и не смел отдаляться от близких.

Я не уйду туда.

Слишком дороги сестра и Сержант, слишком близка эта истерзанная земля. Еще столько нужно пережить, столько познать.

А сейчас особенно - меня беспокоят те трое...

Все они были как-то увязаны с Сержантом, буквально ходили вокруг него, словно хищники вокруг жертвы, не желая ему зла, но и вряд ли любя, все - пришельцы: Учитель, Боец и Никто. Три имени, почти неотделимых от него, и три больших проблемы. Спросить у Сержанта? Нет, узнать самому.


Несусь я сквозь мир,

Наполнена ветром,

Окутана мраком,

Цветами согрета.


И нет ни упрека,

И нет ни несчастья

В том теплом мирке

Посредине ненастья.


Природа умирала, не в силах справиться с наваждением черного дыхания зловонных ран, что нанесли ей люди, даже те несколько видов животных, что сумели приспособиться к ужасающей радиации, оказались выбитыми из экологических ниш. Биоценозы разламывались на жалкие подобия тех сложнейших систем межвидового взаимодействия, что существовали на этих землях раньше. Где раньше буйствовала река жизни, в лесах, степях, пойменных лугах теперь догнивали останки погибших животных, насекомых. Черные коряги и трухлявые пни сочились не ароматом леса, сочным запахом лугов, а аммиачно-йодистым смрадом смерти. Даже страшные рассказы про гигантских мутантов не добавляли очков загнанной в угол жизни, слабые, больные множеством неизвестных науке болезней, те из них, что смогли приспособиться, уходили подальше в оставшиеся еще кое-где живые леса, стремясь спокойно закончить жизнь, не способные к продолжению рода. Осталось слишком мало пригодных для более-менее сносной жизни мест, да и те тут же начинали использоваться людьми, жить хотелось всем. Работа Гостей по очистке близлежащих территорий давала ту отдушину, в которой нуждалось все на планете. Сержант всегда с удовольствием смотрел на зеленые ветки им лично посаженной березы, что росла у самого его дома. Уже через метров пятьдесят виднелись сквозь полумрак скорченные мертвые ветви столетнего дуба, и их сухой треск на ветру как бы говорил тебе, что столько еще необходимо сделать, земля еще томится под гнетом радиации. От таких мыслей стало неуютно. Ветер тихо завыл за окном, смотреть расхотелось.

Выходя из дома, он по привычке выключил свет и начал, было, запирать дверь, но тут же вспомнил о забытом на полке в прихожей ингибиторе. Косо взглянув на щелкнувший уже замок, он скривил гримасу. Ну, чего так не везет-то...

- Сержант, ты еще долго?

- Иду, иду!

Вот напасть! Ну почему обязательно надо что-нибудь забыть? Сенспанель в темноте была почти неразличима, и Сержант потратил еще несколько минут на поиски нужного сенсора. Открывалась дверь нехотя, словно желая его разозлить. Когда мерцание силового полога истаяло, Сержант уже клял во все корки хваленую галактическую технику и наипаче ее таких умных и, вообще говоря, гениальных изобретателей.

Схватив диадему, он сунул ее в карман, и, выбегая, хлопнул по панели запора. Спуститься с возвышения, на котором стоял дом, было делом нескольких секунд, однако и это время показалось вечностью.

- Кирочка, милая, - и прижал ее к груди с такой силой, что она вскрикнула. Сержант сделал шаг назад и тряхнул головой. - Извини, пожалуйста. Я, порой, сам не понимаю, что со мной происходит.

Кира развела руками и громко вздохнула, вопросительно глядя из-под радиационного капюшона.

- Ты - и испугался?!!

- Да, - Сержант взял ее за руку и широко зашагал в сторону поселка, так что Кире поневоле пришлось припустить почти бегом. Гость, человек, которого она любила, продолжал идти, глядя прямо перед собой, и говорил, говорил... Она знала, что Сержант порой очень нуждается в слушателе, и продолжала внимательно впитывать его слова, которые часто становились вовсе не понятными, но в них всегда слышалась неподдельная горечь, мудрость и любовь.

- Кира, ты себе представить не можешь... Словно тебя вынули из твоего теплого мирка и окунули в прорубь... Паранойя, чистой воды паранойя, за моим плечом всегда стоит кто-то, постоянно чей-то взгляд, но не чуждый, а какой-то родной, что ли, этот взгляд советует, сочувствует. Иногда он добрый, но чаще строгий. Я чувствую, словно подступает что-то... такое холодное, и если в тот момент нет рядом тебя или Странника, если нет чьей-то руки, если я не могу ощутить чью-нибудь руку, становится жутко... Не знаю, как это назвать, но все началось несколько месяцев назад, а особенно усилилось после той истории, когда я сдуру убежал от тебя и напился у Мэта, как свинья... Откуда взялась эта неуверенность? Я смотрю вдаль и вижу страх, он завораживает, тянет куда-то вглубь. Разве можно так жить? Я, наверное, совсем умом двинулся, раз не могу от тебя даже на шаг отойти, - лицо Сержанта поднялось к небу. Сквозь хриплое дыхание прорывался шепот, - Нет, Кира, не люблю я тебя. Я когда-то очень давно любил одну девушку... Нет, такого не было. Да, желание доставить радость, да, восхищение, но не так же... Последнее время мне хочется спрятать тебя за своей спиной, хочется смести все, что есть на твоем пути! Это хаос. Ты мне кажешься такой, как бы выразить... беззащитной, я не понимаю этого. Все словно в кошмаре - точно весь мир ополчился, но не против меня, а против дорогих мне людей. Кира, скажи мне правду, пожалуйста, я так в этом нуждаюсь.

Сбивчивый поток слов прервался. Сержант замер на месте, осторожно отстранил ее от себя, с неожиданной тоской всмотрелся в ее лицо. Однако глаза не обманули, лицо светилось пониманием.

- Ты ищешь все время себя, но видишь только меня. Ты так похож на мой народ, на то, что от него осталось... Мы тоже ищем себя в этих руинах. Ты любишь меня, милый, но и боишься этого. Пойми, такой человек, как ты, не может просто любить. Для тебя любовь это борьба. Но я не хочу борьбы, не могу я так. Я другая, а ты раньше жил среди подобных себе, добрых, умных, сильных людей. Со звездами в глазах и солнечным ветром в могучих руках. Не все такие, так что не думай больше о долгах, просто будь собой, тем, кого я люблю.

- Ох, Кира, не такие уж мы и сильные, - Сержант улыбнулся и, вдруг, наклонившись, поднял девушку на руки. Теплое дыхание коснулось его плеч. - Спасибо, Кира. Да, то был другой мир. Прости, пожалуйста, что я тебе всякую чушь плету, как голову потерял. Но мне никогда не было так страшно за кого-либо. Сильные люди, да, там много очень сильных людей, а тут... Ты знаешь, твой народ начинает что-то находить, но что-то мне подсказывает, что принесет это много бед. Тот случай... Эти ребята не просто полезли в драку, они хотели моей смерти и унижения. Не знаю, чего больше. Все эти мысли, они все лезут и лезут в голову. Наверное, это старость.

- Мамочка, - хихикнула Кира, - какая старость?!! Да мой брат выглядит старше тебя, ему тридцать, а он уже совсем седой.

- Молодой еще... Кира, мне уже почти сто лет, там живут долго. А здесь я начинаю чувствовать старость...

- Ты не устал? - шепнула она, порываясь вырваться.

- Нет, я тебя еще часа два могу носить, тут дело не в физической старости, а в духовной... Позавчера в соседнем поселке умер парень, совсем молодой, от рака печени. Так не бывает, я готов был выть от злости. Почему?!! - орал я на его семью. Как вы могли, ведь я был в двух шагах. А они молчали и лишь отводили глаза. От этого стареешь.

- Ох, Сержант, в тебе чересчур много боли, ты несешь в себе боль всех, кого встречаешь.

- А, разве, это плохо?

- Это хорошо, я тебя за то и люблю, глупенький, но, боюсь, однажды эта боль тебя убьет... или иссякнет любовь к жизни.

Они уже подходили к дому Киры, огонек над крыльцом приятно мерцал, заливая все вокруг ровным мягким светом. Сержант поставил Киру на крыльцо и, сделав шаг назад, чтобы получше ее рассмотреть, серьезно ответил.

- Ты меня тогда разлюбишь.

Качание головой.

- Нет, тогда тебя просто не станет... О, небо, как же я люблю этого большого ребенка! - крик разлетелся во все стороны, и разбуженные птицы заметались в темноте, хлопая крыльями.

Расшумелись, птиц распугали, - раздалось в голове ворчание.

- Все ворчишь? - спросил, обращаясь в пространство, Сержант, обнимая одной рукой девушку, а другой прижимая ладонью панель на входной двери.

В дверях стоял Сэмми, брат Киры. Вид у него был такой, что Сержант невольно подобрался, как перед прыжком. Лицо Сэмми горело сдерживаемым гневом, а кулаки были сжаты, однако под пристальным взглядом Сержанта он словно сник, опустив руки и ссутулив плечи, хотя в глазах его продолжала гореть затаенная искра. Сэмми в первый миг было не узнать, однако сейчас он быстро обернулся прежним, таким, каким его привыкли видеть Кира и Сержант.

- Привет, Сэмми.

Тот пробормотал что-то невнятно осуждающее, и, не переставая бурчать себе под нос, отвернулся и направился в глубь дома, бесцельно переставляя предметы на полках, расположенных вдоль стены прихожей. Сержант, не без удивления, заметил, как на одной из полок очутился неизвестный тяжелый блестящий предмет, что Сэмми явно хотел скрыть. Странно. Раздеваясь, Сержант продолжал с удивлением наблюдать за завершением метаморфозы: сев в кресло у камина, в котором потрескивали уже поленья, Сэмми весь как-то сжался и, судорожно вздохнув, прикрыл веки.

Вот теперь он окончательно стал самим собой, на лице его опять поселилось выражение отчуждения и безнадежности. Этот новый, незнакомый Сержанту человек, что все чаще в последнее время заменял Сэмми, исчез. Войдя в комнату, Сержант по привычке расположился на старой-престарой софе в углу и, почувствовав, как к его боку прижалась Кира, тоже обнял ее. Наступила тишина, некоторое время все без слов смотрели на пламя камина, спокойно наслаждаясь теплом, превращавшим лица в маски чуть сведенной жаром кожи. Мерно попискивали часы на стене, и даже щелчки счетчика Гейгера казались неким элементом уюта. Вот бы так просидеть вечность.

Что, расслабился? Сержант, поговори с Сэмми, он что-то затевает. Пожалуйста.

Согласен. Но ты не вмешивайся, согласен?

- Сэмми, мы задержались и заставили тебя волноваться?

Тот чуть поник головой и неловко завозился в кресле, убирая с глаз прядь волос. Замерев, он опять принялся смотреть в огонь.

- Это глупо с вашей стороны. Сержант, ты же умный человек, умудренный жизнью, но порой твое поведение просто ни в какие ворота. Зачем, тьма вас забери, провоцировать?

- Разве изменение моего поведения что-то изменит? Несмотря на то, что никто из ваших так и не согласился толком объяснить, что же происходит, я, тем не менее, не дурак. То, что есть, оно и будет. Дело не в моем поведении, а в нашем существовании вообще. Все остальное лишь завеса и ничего не изменит, не так ли? Или ты не согласен?

Сэмми вздохнул. Да, подумал Сержант, это опять в точности тот самый человек, которого он встретил тогда в огороде за работой. Седые волосы, согбенная спина, кажущийся безвольным голос, что-то напевающий безо всякого выражения. Сэмми стоял тогда, наклонившись, над неровной грядкой скудной зелени, что росла за домом. Увидав его, Сержанту захотелось отвести глаза и пройти побыстрее мимо, столько житейской усталости и сломленности судьбой было в этой фигуре. На вид этот почти старик никак не мог быть братом Киры, но она тогда, помнится, решительно взяла его за руку и повела через огород.



- ...я здесь живу!

Человек выпрямился. Взгляды Гостя-Со-Звезд и жителя этого мира встретились. В тот раз глаза рано поседевшего парня не стали прятаться от хоть грустного, но вместе с тем блестевшего упорством и стремлением к жизни взора Сержанта. Не такие, как у него. Привычным жестом отряхнув руки, испачканные в земле, он замялся, не зная, что сказать.

- Сержант, познакомься, это мой брат Сэмми. Сэмми, это Сержант, Гость, - как будто это нуждалось в объяснении. Кира смотрела то на одного, то на другого, не зная, что еще сказать. Помявшись, она направилась к дому, но на пороге снова обернулась.

- Ну, я пошла в дом, а вы тут пока побеседуйте, - когда она скрылась за дверью, глаза Сэмми чуть оживились, точно он стеснялся сестры, и Сержант с удивлением разглядел блеснувшую на миг сквозь усы улыбку. Сэмми внимательно оглядел Сержанта с ног до головы, вскользь глянув на сиявшую мерным светом диадему.

- У меня очень хорошая сестра, но она порой бывает немного бестактной, когда не знает, что ей делать со своим желанием всем угодить. Пора ей свой дом заводить, не считаете? Она мне очень много о вас рассказывала. Добро пожаловать к нам, будьте как дома.

- Я тоже о вас многое слышал, Сэм. Спорой работы.

- Сэмми, Сержант, просто Сэмми. Вот, тружусь потихоньку, семья-то кушать хочет, Кира мне помогает, да все равно тяжелую работу надо самому.

Через небольшой плетеный заборчик, огораживающий грядку, протянулись две мужских ладони и встретились в крепком рукопожатии. Ладонь у Сэмми была шершавая и теплая.

- Мы всегда вам рады, не забывайте этого.

- Ни за что, - серьезно ответил Сержант, - но только никаких "вы", давай на ты, а то как-то уж очень официально.

- Идет, пойдемте... пойдем внутрь, там и поговорим.

А спустя полчаса они уже сидели за еще "довоенным" пластиковым столом и, глотая обжигающий иторо, тихо беседовали, покуда Кира накрывала ужин. Сержант всегда был не против посидеть вот так, когда разговаривают о жизни, когда в доме тихо и ничто не мешает мысли течь свободно и плавно.

- А, ведь, правильно вас сторонятся.

- Нас, это Гостей?

- Ты же прекрасно понимаешь, что "да". Вас, Гостей.

- Почему же? Что в нас такого, за что нас надо сторониться?

- Не надо, вот именно, что не надо, но... Вы - смута в нашем болоте. Как звезды на небе, как солнце, когда оно проглядывает на редком теперь синем утреннем небе. Только все это далеко, а вы близко.

- Но что же в этом плохого, нет, я, конечно, в каком-то смысле могу подобное понять, но объяснить...

- А почему сразу "что в этом плохого", во всем этом чересчур много хорошего, даже слишком много.

- Объясни тогда.

- Да нет тут ничего сложного, просто все, проще пареной репы! Наш мир себя исчерпал, изжил, нет его! Мы попытались, но не смогли, потерпели такое дикое поражение самим себе, своему непомерному тщеславию, ханжеству! Целое столетие нас предупреждали, что игры с атомом страшны, но мы не слушали. Как же, мы строим путь к разуму, к звездам, ведь некому уже пулять бомбочки да ракетки, мы же все умные да разумные, демонтировать же дорого, да на эти средства можно тридцать школ построить! Вот и построили... Притом, что детей рождается до ужаса мало, так они же в большинстве книгу ни разу в жизни не видели. Остается доживать в радиоактивных руинах, да по возможности помогать вам их разгребать. Мы обречены, и это пугает.

- Однако наша помощь...

- Ничего не даст. Разложение не там, - Сэмми кивнул в сторону окна, - а тут, в сердце! Взгляните на меня, я уже старик. Я устал от всего этого. И большинство остальных чувствуют то же самое.

- Их пугают... наши хорошие намерения?

- Да, может быть, но скорее вас сторонятся потому, что каждое ваше дело - это удар по самолюбию, по гордости за самих себя. Было время, когда мы были и добрыми, и целеустремленными. Мы, быть может, шли прямиком к вам, к звездам.

- А теперь... все кончилось, неужели вы так считаете?- полувопросительно-полуутвердительно сказал Сержант.

- Наша тень в вас, и это бьет больнее всего, но что делать, если сил нет? - Сэмми покачал головой, оставляя вопрос без ответа...

Ох, молчание, молчание. Всегда молчание, только молчание.

Да... тогда их просто сторонились, а теперь... Вновь Сержанту пришла в голову мысль о том нападении. Что-то творится, зреет потихоньку, и отточенное чувство процесса говорило каждый миг о готовящемся. Сержант некоторое время прислушивался к повисшей в воздухе тишине, не зная, что возразить. Но должно же быть что-то неправильно, иначе, что они все тут делают, не пора ли сваливать? Нет, оставлять все в таком состоянии рука не поднималась, это будет просто массовым убийством. Припомнилось пару моментов... и допустить, чтобы такое прорвалось и залило этот мир? Если только отдать все в их руки? Эх, да появись среди них человек, который будет вести их прочь от бессильного созерцания. Тогда они смогут уйти. Что он будет делать после, его не волновало. Сначала надо сделать все, что бы это после наступило.

Сержант вдруг понял, что все уже давно молчат. Вздохнув, он подумал, что сегодня Сэмми уж точно не уговоришь уточнить, что именно его так волнует. Поднявшись, Сержант направился к креслу Странника, что стояло в углу. Сегодня парнишка выглядел лучше обычного, порозовели щеки, взгляд, обычно слепо взирающий на угол комода, теперь заинтересованно поблескивал. Ресницы подрагивали, казалось, что недвижимое тело сможет двинуться.

В нем тоже ожило что-то новое, что-то неизвестное.



Странник, ты так и не можешь двигаться?

Нет, Сержант, не могу, хотя... хоть бы и мог, ты же знаешь, мне гораздо лучше... там.

Ох, Странник, не дает мне покоя это твое самоустранение в тень. Хотя кто знает, что хуже... Но учти, Странник, ты сможешь вылечиться, если только сам этого захочешь. Очень сильно захочешь, к сожалению, я тут полностью бессилен.

Это не так плохо, как ты думаешь, хотя я иногда жалею, что никогда, например, не смогу познакомиться с девушкой. У всех есть что-то недостижимое. Главное, как ты живешь внутри себя. Сержант, что с тобой? Ты куда...

Отшатнувшись от кресла Странника, Сержант судорожно сжал кулаки, сдерживая стон, закрыл глаза от резанувшего света камина. Все вокруг поплыло, теряя четкость линий, становясь ирреальным, потусторонним. Удар. Вселенная дернулась, неохотно, с тягостным ощущением сопротивления выворачиваясь всеми своими тончайшими гранями наружу - Сержант снова почувствовал. Ощущение этого не было уже внове. Только к сладости небытия нельзя было привыкнуть никогда. Все чувства сливались в единую симфонию образов разноликой материи, и тут же сквозь мрак и стон силовых полей, заглушая песню листьев, шелестящих на ветру, прерывая на полуслове ропот жизни, сжавшейся в пароксизме смертельного страха, прорывался грозный гул опасности. Действительно, что-то происходит. И оно более страшное, чем он мог себе представить.

Возвращение было болезненным, как никогда. Чувствуя, как пережитое ощущение покидает его, оставляя за собой лишь горький осадок да возросшую тревогу, но как хорошо, что это не остается. Иначе он бы лишился себя, неминуемо затерялся в дебрях всеобъемлющего знания, что секунду назад пронеслось в его сознании. Когда-нибудь он сможет это перенести, но не теперь. Возвращение было болезненным, Сэмми что-то быстро говорил, не глядя на него, а Кира, неожиданно оказавшаяся рядом, сильно сжала его локоть, сквозь шум в ушах донесся ее шепот. Когда Сержанту удалось усилием воли отогнать морок этого, Сэмми уже замолчал, и как ни старайся, его слов уже не выяснить, переспрашивать же... Переспросить Сержант не смог, хотя, тьма его знает, почему.

- Сержант, дай слово, что ты не будешь вмешиваться. Ради нашей дружбы, прошу.

Вот ведь свинство, как все некстати, надо научиться управлять этим.

- Д-да, - запнулся он, - конечно, если для тебя это так важно.

Но что "это"?!! Сержант, ты осёл.

Похоже, Сэмми этого ответа не ожидал, хотя явно остался им доволен. Не говоря ни слова, брат Киры кивнул головой, встал и, бросив лишь слегка удивленный взгляд на Сержанта и прижавшуюся к нему Киру, вышел из комнаты. Несколько мгновений было слышно, как он возится в прихожей, а затем хлопнула входная дверь.

- Почему ты его не остановил, Сержант?

Тьма побери, что же я такое пропустил?

- Я не в праве решать за кого-либо на этой планете, я не пророк, тьма побери, я всего лишь Гость! Он должен поступать так, как велит ему его разум, совесть, над этим нет высшей силы. В конце концов, я в первую очередь его друг.

Сержант осторожно отстранил Киру и принялся ходить по комнате, потирая подбородок. До него начало доходить.

- Сержантик, милый, ты разве не боишься, что с ним может произойти что-нибудь... страшное?

Сержант остановился и посмотрел на сжавшуюся, словно от холода, фигуру Киры.

- А ты помнишь его прежним? Сэмми меняется прямо на глазах, в лучшую для него сторону, в худшую ли, не нам решать, а ему. Это его путь, каков бы он ни был... Помнишь, когда мы зашли, это был совсем другой человек, он снова жил, а не существовал.

И снова голос в голове, где-то за краем мысли.

Сержант, Сэмми взял ту штуку с собой!

Я догадывался об этом.

Сержант кивнул головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями, и решительно направился в прихожую. Кира вцепилась руками в накинутую на плечи шаль и выбежала вслед за ним. Сержант, осторожно касаясь руками предметов, разбросанных по полкам, водил ладонями по воздуху, словно нащупывая что-то. Спина его была напряжена, по лицу катился градом пот, словно воздух вокруг него разом загустел, стал горячим и тяжелым. Кира тихонько подошла к нему сзади и, стараясь не дышать, коснулась его плеча. Сержант замер на секунду, потом расслабился. Не оборачиваясь, он ответил на немой вопрос.

- Не знаю я, куда я его отпустил, но это жутко. Этого не бывает. Так же нельзя... нельзя.

Я слышу тебя, Сержант.

Ты сможешь проследить за Кирой?

И лишь немой вопрос в ответ. Странник не мог читать мысли, он лишь отвечал на вопросы.

Ты защитишь ее в случае чего?!! Я должен ее оставить, но ты будешь с ней? Отвечай, Странник!

Буду, можешь на меня положиться.

Молодец!

Сержант схватил пояс с крюка у двери и принялся быстро его застегивать, одновременно пытаясь попасть в полумраке ногой в сапог, а Кира все стояла в дверном проеме, закусив побелевшие костяшки пальцев. Одевшись, он обнял ее.

- Кира, где у вас хранились запасы старого, довоенного оборудования? Есть тут поблизости хранилища типа тех, что стоят у отрогов Стелы?

- В бункере у дальних поселков что-то такое было, - неуверенно ответила она.

- Это где лесок?.. Те парни, что на меня напали, видимо, попытаются захватить то, что там хранится. Мне необходимо пойти туда. Запри дверь и включи защиту, она впустит только своих. Жди, я люблю тебя. Помни об этом, и, если что, заставь этого лентяя в каталке сообщить мне. Хорошо?

- Да.

Увидев слезы в глазах Киры и услышав ее чуть дрогнувший голос, Сержанту ужасно захотелось остаться, но он не мог.

- Я тоже тебя люблю, Сержант.

Хлопнула входная дверь, а фигурка, закутанная в шаль, осталась стоять в проеме двери, оперевшись плечом о косяк. Раздался сигнал, и купол силового поля накрыл дом.

ссылки для всех | литература в сети | проект "Вечность" | wallpaper | пообщаться с Тишиной

Designed by CAG'2001
CP 2001
©opyright by Сон Разума 1999-2002.
Designed by Computer Art Gropes'2001. All rights reserved.
обновлено 27/11/2002
 
Это зеркало больше не поддерживается, обращайтесь по адресу http://www.sonrazuma.ru/, всё вкусное — там!

За материалы сервера администрация сервера ответственности не несёт, любые преднамеренные или непреднамеренные аналогии с реально существующими людьми по поводу написанного здесь должно признать коллективным бредом автора и читателя, за что считать их обоих организованной группировкой с насильственным отбыванием принудительного лечения в психиатрическом заведении по месту жительства.
Все материалы являются собственностью их авторов, любая перепечатка или иное использование разрешается только после письменного уведомления. Любое коммерческое использование - только с разрешения автора.

Hosted by uCoz