«В больших, богатых водой низинах и котловинах, которые простирались у подножий гор и были подняты в конце девона и начале карбона в период герцинской складчатости, при исключительно благоприятных условиях, уже с конца карбона начала произрастать богатая растительность, послужившая материалом для создания залежей каменного угля — сырья, которое по-настоящему научился ценить только современный человек.»

Я вхожу в каменноугольный лес. Темно. Густо пахнет листвой и водой. Идти тяжело и неудобно: почва неровная, мягкая, неустойчивая. Сюда бы джип! Но, впрочем, джип здесь не проедет, да и нет его. Приходится идти, а зачем и главное — куда? Иногда кажется, что знаешь куда идёшь, хотя бы в общих чертах. Но темно в лесу и сильно пахнет листвой и водой. Тёмные озёра. Солнце лишь иногда пробивается через огромные влажные листья. В воде наверное кто-то живёт, а может, ещё и нет. Не знаю, была ли жизнь на Земле в конце девона — начале карбона. Иногда хочется поплавать, но боязно. А вдруг жизнь там уже есть...

Иду по лесу один. Лучше бы конечно идти с юной девой или товарищем. Но людей на Земле в конце девона — начале карбона видимо ещё не было. Хотя учёные спорят об этом.

Эх, бутылочку бы пива сюда! Да нету пива в конце девона — начале карбона, совсем нету пива...

Написав эти строки, я сделал глубокий глоток пива и продолжил.

Лес, лес, лес, лес. Бесконечный лес. На полянку бы что ли выйти. А то всё темно и сыро, темно и сыро, темно и сыро. Зато успокаивает этот лес. Есть в нём что-то тягуче-тяжёлое, что-то перетекающе-загадочное. Что-то, что одно за другим следует. Ты вот чувствуешь, что что-то хорошее уходит, а на смену ему приходит какая-то дрянь и мерзость. И не слишком этому расстраиваешься. Потому что так надо. И хоть и нервничаешь ты, но где-то в глубине души чувствуешь, что так надо и что так будет, и что так быть должно, и что не может иначе быть. Одно радует, что ведь бывает и наоборот...

В каменноугольном лесу ни зверей, ни людей, ни машин, ни собак...

Что общего между алкоголизмом и цветоводством? Казалось бы, ничего. Но это не так. Очень много общего между алкоголизмом и цветоводством. И то, и другое сопровождается потреблением жидкости. Но речь совсем не об этом. Речь пойдёт о некотором сюжете. А сюжет таков: сегодня к нам на работу приходило много математиков. Прямо почему-то сразу почти все известные мне лично математики пришли в один день. Кто за компьютером, кто поболтать, кто ещё хрен ещё знает за чем. Математики все немного разные: и по характеру отличаются, и внешне. Но есть в них во всех однако что-то неуловимо общее. Что?

И вот как давай трое из них вдруг говорить о математике — я прямо заслушался. Каждое четвёртое слово не понимаю — а это завораживает. И вот я подумал: ежели бы я учился на математика и всё время, кое в свое это самое время посвятил творчеству, пьянству, блядству и саморефлексии, посвятил бы я математике, то тоже был бы я математик. И тоже говорил бы со своими товарищами такими словами, которыми математики друг с другом говорят. И дивились бы товарищи словам моим и были бы у меня студенты.

У нас на работе некоторые собираются уехать в Австралию. То ли и правда собираются, то ли это у них блажь — будущее туман. Я в Австралию не хочу. Хотя там, говорят, хорошо. Но что там? Не знаю, что там хорошего в Австралии. Тепло, наверное, работать надо, говорят мало — часа четыре в день. Врут небось. Ну море, то есть океан. То есть два океана. А главное — тайна. Есть в Австралии какая-то тайна — тайна двух океанов. А в чём она — тайна двух океанов? А тайна в следующем:

Заметил я как-то, что редкий вечер выдаётся, когда не надо бывает заниматься бытом. Вымыл посуды гору, так надо уже стирать. Постирал шмотки, так кончилась жратва. Купил и приготовил пожрать — пора гладить. Выгладил всё — чуть не сдох. Глядишь, а пол уж полгода не мыт. Назавтра вечером вымыл пол, только присел бутылочку пива выпить — а уж гора грязной посуды режет глаз. Ну что тут делать? Как от этого всего избавиться! Говорят, помогает жена. Может быть, конечно, но как говорит один мой знакомый: «Не всегда...»

Надо что-то написать. Не совсем, правда, понятно: кому надо, зачем надо и надо ли. Может быть, это графомания, а может быть — необходимость. Причины занятия творчеством смутны. Некоторые психоаналитики силятся их объяснить, намекая, что оные им в принципе известны. Однако сами психоаналитики творчеством не занимаются, разве что пишут свои безумные психоаналитические книжки. У моего товарища был знакомый психиатр, так этого психиатра нельзя было одного в комнате оставлять. Он один в комнате немедленно сходил с ума, клаустрофобия у него была. А недавно одного психолога по телевизору показывали — забавный такой дядька. Мне, правда, показалось, что уколи его иголочкой в какое-нибудь мягкое место, как он тут же захихикает и хлоп! — лопнет. А вообще-то психология — штука интересная. Можно о ней бесконечно говорить, хотя на определённом этапе оскомина набивается, если можно так выразиться.

Всем интересно узнать что-нибудь про любовь, причём, в основном, про чужую. Чужая любовь хороша тем, что боли от неё не чувствуешь, а эмоция и интрига затягивает и влечёт слушателя по волнам чужой памяти прямо к берегу собственной задницы.

Читатель! Уверяю тебя: любовь бывает разная — зелёная и красная.

Вот, к примеру, классический пример красной любви.

Поручик подошёл к ней решительно, но как будто немного колеблясь.

— Мадам, я не могу Вас просто так вот здесь застрелить.

Девушкины глаза были зелёные. Она смотрела на него, как семнадцатилетняя девушка смотрит на девятнадцатилетнего юношу. Оба робеют. Выстрел, занавес, жестокость, разврат, пошлость, критика интеллектуалов. Хреновый кофе.

Зелёная любовь глупа и бессмысленна. Так, что даже и писать о ней не хочется.

Друзья нужны, чтобы отвести душу. В остальное время их можно тихо ненавидеть. «Здорово, приятель! Где твои маленькие-маленькие крылышки?»

Задумал я как-то написать цикл коротких рассказов про Андрюху и вот воплощаю замысел в реальность.

Слушал Андрюха как-то блюзы в исполнении Стива Рея Вона. Слушал и пил пиво. И весьма наслушался и сильно напился. И пошёл на улицу ещё пива купить, ибо был в отрочестве хиппи, а нынче электриком в РЭО. И пошёл к ларьку через Большой проспект Васильевского острова, и сбила его машина. И не было у него в сорок два года жены. И в комнату его коммунальную после его смерти через некоторое время поселили некоего Серёгу, которого Андрюха при жизни знать не знал.

Или вот ещё.

Андрюха в перестроечное время приподнялся неслабо. Характер и смекалка у него были, да друг Серёга помог. Мамаша с папашей у того были большевики при делах. Ну, короче, было у них несколько автостоянок платных, своя доля на авторынке и ларьки. Всё бы хорошо. Да глупо как-то всё вышло.

Как-то сняли они баб — девчонок двух молодых. Ну отвезли их на джипе своём в одну квартиру свою с евроремонтом. Специальная такая квартира, чтоб расслабиться. Ну сидят, виски пьют «Тиламор Дью», танцуют под радио. А по радио как раз Стива Рея Вона блюзы передают — тематическая такая типа передача была. Ну все дела, девчонки, виски, обстановка вся. А девчонки-то эти оказывается были не чисты на руку, подсыпали друзьям чего-то в бокальчик. Те уснули значит, а девчонки обобрали их, ну и квартиру типа тоже слегка. Даже магнитолу ту, по которой Стив Рей Вон пел унесли. Да ладно бы, а беда-то беда-то в том, что видно девчонки дозу не рассчитали. Андрюху-то откачали на следующее утро, а к Серёге-то он теперь на джипе том ездеет, когда сильно водки выпьет на кладбище.

Но оставим временно Андрюху с Серёгой. Оставим их, дабы обратить внимание на механику полёта птиц. Птица летит, махая крылами. Нелегко птице махать. Тяжко. Каждый взмах — своего рода преодоление самой птицей самой её. Как говорила Акка Кнэбекальзе: «лететь быстро легче, чем лететь медленно», а «лететь высоко легче, чем лететь низко». Джонатан Ливингстон — так у того вообще башню снесло, и он со всей дури об скалу хрясь! Ну да ничего, отлежался — и опять за своё. Вот так и люди — живут и умирают... Эх! Люблю я отечественную говенную рок-музыку, а паче других Костю Кинчева. Правда, последнее время бывает так захочется денег, что даже рок-музыка не в радость. Это, видимо, старость-сука подкрадывается сзади и готовится напасть подло, вяло и бесповоротно. Но впрочем у меня ещё есть немного времени. Ещё можно успеть! Куда? В Австралию, что ли? Да ну, нахрен...

Иногда бывает хочется заняться сексом, а иногда бывает ну его нахрен — неохота никакого секса. А охота чтобы просто не доставал никто, посидеть спокойно — пива попить, в окно поглядеть. А что там в окне — кошки да строители. Птицы да крыши. Иногда бывает хочется чего-то: женщин, наркотиков, алкогольных напитков, славы, власти, покоя, дружеского общения, на мотоцикле покататься, на пианине поиграть, позвонить пьяным кому-нибудь, жениться, детей, денег, да побольше... А иногда бывает ничего такого особенно-то и неохота. А так себе, сидишь тихо, в окно смотришь — пиво пьёшь. Но это обычно недолго, скоро-скоро бросишься к телефону, пианине, мотоциклу, женщинам, пиву и так далее, и тому подобное.

Сколько веков прошло. Много людей, много. В принципе примерно можно посчитать сколько приблизительно, но неохота считать. Да и зачем.

Хочется, хочется, хочется играть! С детства хочется играть. Во что? В машинки, куклы, войнушку, монополию, дочки-матери, карьеру, семью, любовь, власть, взаимоотношения с другими людьми, спорт, коллекционирование. Можно например марки собирать. Кто во что горазд...

Мы как-то идём в кабак втроём с товарищами. К нам подходят девушка с неестественно большими проникновенными глазами и сутулый молодой человек. Мы, говорят, из ассоциации чистой любви. Мы, говорят, против спида и наркотиков. Я, говорю, тоже против спида и наркотиков. Ну они обрадовались и говорят: дай нам денег. Я говорю: денег не дам. Неужели я не люблю немецких детей?

Товарищ попал на Пряжку. Как попал? Да очень просто. Сначала начал ходить к экстрасенсу — мама его туда отправила и денег дала. Пусть-де чадо на путь истинный наставит. Ну а после того, как экстрасенс ему сарасраку чакру открыл, так у товарища башня совсем съехала. Голоса какие-то в голове стали. Ну он метнулся к психиатру спасаться. Психиатр, не будь дурак, выписал ему бесплатного фенозипама, да побольше. Ну товарищ фенозипам сожрал весь да ещё пивом запил. После чего пришёл к другому товарищу, лёг синий, недвижим — ну типа труба. Вызвали скорую. Приехали санитары — дюжие молодцы, да и уволокли его в больницу. В больнице товарищ очнулся — не понимает что к чему. Правда, рядом дева юная в одной палате. Товарищ с ней зазнакомился. Предвкушает будущее общение за бутылочкой пива. А тут ещё приходит доктор и говорит: «Ну что, Ваня. Домой поедем.» Товарищ обрадовался: юная дева, домой, пивко — много хорошего. Его, стало быть, сажают в скорую и везут. Ну круто — думает товарищ, домой на машине подвозят. Долго едет машина. Смотрит Ваня, а везут-то его не домой, а куда-то совсем в другое место. Так и оказался на Пряжке.

Правда сейчас, говорят, перевели его из палаты номер пятнадцать в палату номер шесть, где есть гитара и женщины. Так Ваня, говорят, бодрится, веселится и выписываться вовсе даже и не хочет. А то последнее время всё больше мрачный ходил. Может, и есть что-то в психиатрии?

Даже близкие люди последнее время становятся весьма замкнуты. Со временем становишься как бы немножко механизмом. Всё живое постепенно в человеке отмирает, а на смену ему всё больше приходят социально-экономические функции. Со временем это перерастает в так называемый кризис среднего возраста. Затем обычно кризис минует, и человек окончательно смиряется и привыкает к роли машины. Некоторые, правда, до этого не доживают, а, например, спиваются. Или там какие-нибудь ещё наркотики. Радикалы предпочитают суицид, как наиболее действенное средство борьбы со всё более вживающейся в них внутренней машиной. Люди же с более покладистой психикой зачастую обзаводятся семьёй, детьми, карьерой и в общем-то достаточно спокойно переносят тяготы и лишения, связанные с постепенным омашиниванием. К тому же всегда можно утешить себя тем, что с годами копится бесценный опыт. А на то, что опыт этот принадлежит, в основном, не живому человеку, а как раз его внутренней машине, на это можно закрыть глаза, дабы себя лишний раз не расстраивать. К тому же всё более ускоряющийся ритм существования и всё более возрастающий поток информации, которую человек должен пропускать через себя, уже практически не дают ему времени остановиться и чуть-чуть опомниться. Потом незаметно приходит старость и за ней смерть...

Как-то раз Андрюха целый день гулял по городу и периодически выпивал бутылочку пивка. Когда он пил очередную бутылочку пивка, ему казалось, что всё в его жизни в общем-то хорошо. Всё у него в общем-то есть: и дом, и дача, и машина, и товарищи для общения, и работа, и увлечения. А то того и глядишь познакомится Андрюха скоро с юной девой, с такой, которая... Ну в общем, ах! Как хорошо жить. И дома по улице такие красивые, и осень тёплая. Кайф! Но вот кончается очередная бутылочка пива, проходит некоторое время. Идёт Андрюха по улице и скучно ему как-то и чуть ли не тоскливо. Ну что это за жизнь — думает про себя Андрюха. За тридцать уже: семьи нет, работа — ничего особенного, дача не в том месте, где нравится. С тех пор как машина появилась практически прекратилось участие Андрюхи в товарищеских пьянках, да и романтические прогулки по городу с бутылочкой пива стали редкостью. Товарищи все в основном безалаберные какие-то шалопаи — только болтать горазды, а толку никакого. Увлечения? Сколько на них времени потрачено, а где результат? Дева юная та, которая... Да сколько их было дев этих, иногда кажется что надоело уже. А все они — что-то не совсем то, а скорее всего так и вообще не то совсем.

Идёт Андрюха, всё хуже ему на душе. Злиться уже начинает. Но тут подходит он к ларьку, покупает бутылочку пива — и снова жизнь налаживается.

Кончается тем, что напивается Андрюха. Едет в гости к товарищам своим безалаберным. Напивается с ними ещё сильнее. Едет домой, по дороге уж совсем сильно напивается. Приезжает домой поздно весьма, выливает в унитаз бутыль пива, которую уж совсем не в силах выпить, и бах! — падает спать. Утром съел цитрамон, выпил сладкого чаю, умылся, побрился если не лень, почистил зубы — и началась рабочая неделя.

Политические и социальные идеи способны или, может быть, способны были изменять суть и жизнь целых государств и народов. Внутренние идеи, живущие в человеке, вероятно, способны изменять в некоторой степени жизнь и суть того человека, в сознании которого они живут. Государства и народы способны изменять на протяжении своей истории существующую у них идеологию. Отдельно взятый человек способен, видимо, в некоторой степени модифицировать живущие в его сознании идеи. Таким образом, получается некоторый замкнутый круг.

Иногда бывает полезно напасть на самого себя. Подкрасться этак сбоку — и хвать его, то есть себя. Хвать! Однажды Андрюха повадился сочинять рыцарские романы. И вот каков был его первый рыцарский роман.

Конь храпел и храпя жевал уздцы. Крэнгельгольм пришпоривал коня и тянул за уздцы. Уздцы лопнули, конь встал на дыбы и поскакал. Эллахиопиус Крэнгельгольм пригнулся. Душа его рвалась к замку Барнеусов, где в тиши древних стен блуждала тень его возлюбленной. Дорога петляла.

— Хренова сучья дорога, — подумал про себя Крэнгельгольм.

Вдруг конь встал, как вкопанный, и оторопел. Крэнгельгольм чуть не свалился.

С придорожной межи двигался по направлению к придорожной дубраве силуэт с посохом. Остановившись посредь дороги, силуэт встал и колыхаясь в воздухе, уставился прямо в морду Крэнгельгольмова коня. Конь смутился и сделал сначала шаг вперёд, а затем два шага назад.

— Кто ты?— воскликнул Крэнгельгольм, простирая правую руку вперёд в направлении силуэта.

— Конь в пальто,— проворчал силуэт. И спустя несколько секунд добавил. — Я чань-буддист Лю Тан Минь из монастыря железной руки.

Эллахиопиус не нашёлся что ответить, но лишь сделал в воздухе рукой несколько движений, которые собеседник его мог истолковать по-разному.

Однако силуэт удалился тихо в дубраву и дорога опустела.

Крэнгельгольм пришпорил коня и конь рванул.

Через несколько лет сэр Эллахиопиус Крэнгельгольм женился, обзавёлся детьми и растолстел. Но встречу свою со странным силуэтом вспоминал порой и никак не мог сделать для себя из неё однозначного вывода.

Товарищи! Опасайтесь случайных связей!!!

Потом Андрюха написал роман про первую конную армию.

— Будённый... Будённый... Будённый!!! — эхом неслось по степи.

Красноармейцы, кони, пулемёты Максимы — всё замерло в ожидании этого казалось решительного и единственного мига. Мига, когда всё пропадает — ты, я, мы, он, она, семья, работа, надел земли, сволочь кулак-сосед, горилка. И остаётся одно — Будённый... Будённый... Будённый!!!

Потом Андрюха написал эротический рассказ.

Страсть разрывала Сулеймана Эндрю изнутри... И разорвала-таки!

Больше Андрюха ничего не писал. Всё равно его не печатали.

Мы медленно механически движемся к концу. Со своими приколами, ритмичными развлечениями и праздниками. Каждый день рождения — это счётчик километров. Мы — машины. Мы желаем друг другу пройти ещё десять тысяч без капремонта, желаем пройти круг — то есть сотню. Мы надеемся на хозяина. Мы обижаемся, когда начинаем дымить и жрать масло. Сетуем на хозяина. Дескать, не заботится о нас. После пятидесяти тысяч начинает плохо тянуть мотор и стучать подвеска.

Однажды мастер Годзю утерял дзэн. Долго бродил он близ местечка Наго и всё думал.

— Какого хрена, — думал несчастный Годзю, — Какого хрена дзэн пропал. Ведь был же, самое обидное, что был же дзэн. И вот — на тебе, пропал!

Долго обламывался мастер Годзю, шляясь по Окинаве в окрестностях местечка Наго. Но тщетно. Никак не возвращался к нему его дзэн. Уже, было, совсем расстроился мастер Годзю и решил бросить своё тело в пучину Китайского моря. Но тут встретился ему на западном побережье острова Окинава близ местечка Наго, там, откуда в хорошую погоду видны очертания острова Иэ, юноша.

Посмотрел тот юноша внимательно на мастера Годзю, и тотчас вернулся к мастеру Годзю весь его дзэн. А юноша исчез.

Много лет прожил на земле мастер Годзю после того случая. И не раз за эти годы приходил он на западное побережье острова Окинава, сидел на берегу Китайского моря близ местечка Наго и созерцал очертания острова Иэ. Если конечно погода позволяла...

Красивый короткий звук похожий на флейту или на скрипку. О чём он может говорить тебе, даже если тебе за сорок. О том, что всё это — всего лишь небольшой период и конец этого периода не за горами.

Однажды Андрюха увлёкся восточными религиями и написал трактат.

Жизня... Пустота и наполненность... Движение и статика...

Светлое сильно газированное пиво и тёмное слабо газированное пиво...

Коньяк дагестанский недорогой и Хенесси.

Внезапность. Бодун. Секс. Чтение канонических трактатов.

Боб Марли...

Всё это путь среди камней.

Вообще-то Андрюха был странноватый тип.

Чего стоят хотя бы его стихи.

Слово dead в английском языке имеет несколько значений: умерший, вышедший из игры, а также полный, совершенный. К чему это? Я решил, что в следующем сюжете про Андрюху оный персонаж непременно будет слушать альбом Боба Дилана — «Dylan & the Dead» — несомненно один из лучших.

Андрюха сидел у окна, слушал Боба Дилана и подливал себе в бокальчик коньяку. Завтра на работу, послезавтра пятница. В субботу пьянка с товарищами. В воскресенье бодун. В понедельник на работу, а вечером стирать и мыть посуду. Во вторник поход со знакомой барышней в кабак. Далее пока непонятно... Жизня идёт.

Зазвонил телефон. Это был Серёга, он спросил, как у Андрюхи дела, и рассказал пару коротких мало забавных сюжетов про общих знакомых. Оба посмеялись, и Андрюха вернулся к коньяку. Месяц ноябрь — месяц революций и перехода с пива на вино. Андрюха дописал эти строки, допил коньяк, выключил Боба Дилана и пошёл спать.

Вторым телом называет мой старый товарищ железную коробочку. Человек живёт в своём теле, тело его живёт в различного рода коробочках — обычно каменных или деревянных. Между этими коробочками человек перемещается в железной коробочке. Железная коробочка в свою очередь живёт в другой железной коробочке, которая на ночь запирается на замок. Последняя же живёт внутри весьма сложноустроенной коробочки — системы, имя которой город. Коробочка город находится внутри коробочки — страны и так далее.

Когда коробочка — тело хандрит и плохо функционирует, человек обычно страдает, обламывается и зачастую мучает доктора, требуя от того как можно скорее взбодрить коробочку — тело. Когда железная коробочка плохо функционирует, человек тоже переживает, порой не меньше. Он терзает мастеров по ремонту железной коробочки, иногда даже сам пытается что-то в ней ковырять. И тоже так далее.

Однажды Андрюха написал повесть о гонщиках.

Пашка Сергеев ждал этого ралли весь год. Это был его шанс обогнать Бодрова и стать чемпионом. «Главное выигрывать на крутых виражах. По секунде, по пол-секунды »,— думал Пашка,— «Жаль, правда, что штурман Зудин пьёт последнее время. Недисциплинирован. Путает право и лево, да и реакция у него уже не та».

Волнуется Пашка, переживает.

Но вот дан старт гонке. Взревели форсированные моторы. Грязь брызнула на стёкла, понеслись машины от виража к виражу.

Пашка вцепился в руль. Ноги нервно перебирали педали, взгляд врезался в петляющую ленту трассы.

Зудин был вял. «С бодуна опять, сволочь...» — посетовал Пашка про себя.

Машина Бодрова маячила метрах в пятидесяти впереди.

Приближался крутой вираж.

«Левый двести», — недовольно проворчал Зудин, дыхнув луковым перегаром.

Пашка вжался в руль и нервно подёргивал педалью газа.

Машина Бодрова впереди метнулась в сторону. Пашка бешено завращал рулём.

Через секунду крутой вираж остался позади вместе с нелепо перекувыркивающейся в придорожной меже машиной чемпиона Бодрова. Бывшего чемпиона...

В этот вечер Пашка сильно нажрался вместе с Зудиным водки, а когда засыпал, подумал: «Вот и я чемпион. Надолго ли?»

Приснился мне как-то странный сон, и я решил о нём написать. Я тычу левой кнопочкой мыши по своей маленькой фигурке. Фигурка бегает по волшебной стране, даже по целому миру. Кого-то догоняет, от кого-то убегает, ищет оружие и всякие там артефакты, продвигается всё дальше с уровня на уровень. Очень занятно, но не ясно, что будет в конце. Потом я просыпаюсь. Просыпался я несколько раз, потом опять сладко засыпал и опять просыпался. Проспал я долго, больше, чем обычно. Не знаю, с чем это связано — может быть, с погодой.

Как-то раз Андрюха написал роман на производственную тему.

Тяжела работа менеджера. Сидит менеджер, смотрит в монитор. Нерадостен обычно взгляд его, угрюм. Звонят телефоны — тревожат менеджера, приходят по электронной почте сообщения — отвлекают менеджера, звонит мобильный телефон — раздражает менеджера, а заходят клиенты — ну просто бесят порой менеджера. Сидит менеджер, вращает головой. Грустен взгляд головы его. Однако бывает порой и весел менеджер. Например, когда выпьет немного пивка или боржоми. А бывает и просто так порой весел менеджер. Но короток период веселья и долги и тягостны дни службы его под Солнцем.

Серёга работал менеджером в крупной оптовой фирме. Торговал товаром. То купит партию товара, то продаст её кому. Продаёт обычно немного дороже, чем купит. За счёт этого и живёт. Однако бывает и по-другому. Как-то раз предложили Серёге крупную партию товара по низкой цене. Долго думал Серёга, сомневался. Но уж больно заманчива цена. Согласился. Пока товар доставляли вдруг упала на него цена. И не продать стало товар дороже, чем он куплен. И даже за ту же самую цену, что он куплен, не продать стало товар. Решил Серёга выждать, попридержать товар. Держал, держал, да и додержался до того, что уже вообще не продать стало товар. Заругало тут Серёгу начальство, грозилось лишить премии. Расстроился Серёга, ибо собирался продать свою старую машину, добавить премию и купить новую машину — подороже. Напился Серёга пива, разозлился да и уволился. Пошёл работать в другую фирму, тоже, правда, менеджером. А крупная партия товара ещё месяца два лежала, никто её не брал. Да тут вдруг сломался за границей какой-то большой завод. И возрос, сильно возрос в цене товар сей. И пришлось Серёге снова покупать его у менеджера Андрюхи, который работал теперь на его месте и готовился продать свою старую машину, чтобы добавить с премии денег и купить себе новую машину — подороже.

Товарища бывшего барабанщика на Пряжке перевели из палаты номер пятнадцать в палату номер шесть. Неплохо в палате номер шесть, есть там гитары и юные девы. Режим щадящий. Посетили мы с товарищами Ваню. Ваня лепкой занимается — вылепил большую ромашку. Все стены палаты увешаны рисунками. Это называется арт — терапия. Все пациенты занимаются творчеством: лепят, рисуют, пишут песни, ставят спектакли. Недавно поп приходил.

А вот совсем недавно посетил я по приглашению жены другого своего товарища, тоже Вани, но большого (мы его зовём Ван-Бо), союз писателей. У нас теперь несколько союзов писателей, так вот это один из них. Ну сидят там дедушки лет по пятьдесят и слушают другого дедушку внимательно, который свои стихи читает. Ну стихи так себе, постные какие-то. Ну там дождик, травка, электричка, садоводство, возродим де Россию, старость не радость и так далее... Совдеп такой. Дедушка читает, увлёкся стихи свои читать. Щас, говорит, я вам поэму свою прочту. Но тут другие дедушки на него зашикали, замахали руками — потом говорят прочитаешь нам свою поэму, пока хватит. Подарили дедушке букет цветов и стали сбиваться в кучки. Сбиваются в кучки и начинают договариваться, пойдём де куда хряпнем. Это видно они для того творчеством занимаются, чтобы было с кем раз в неделю хряпать. Смешанные ощущения рождает зрелище сие в душе.

Побывав на сборище сём, решил сочинить я патриотическое стихотворение про природу.

Куда несёшься ты, дай ответ. Не даёт ответ. Лишь урчит тихонько мотор на четвёртой передаче. Мелькают по бокам сосны да берёзы, скользит под капот серая лента асфальта. Продолжается путь длиною в целую жизнь...

«Приблизительно так, в самых общих чертах, выглядел каменноугольный лес, создававший прекрасные зелёные ландшафты около 300 — 250 миллионов лет тому назад. В настоящее время эти леса похоронены глубоко под землёй в виде угольных пластов. Дорогой читатель, когда ты будешь подбрасывать в печку каменный уголь, помни о том, что перед тобою не простые камни, а остатки леса каменноугольного периода, заслуживающие большого внимания.»

(И.Аугуста, З.Буриан «По путям развития жизни»)

ссылки для всех | литература в сети | проект "Вечность" | wallpaper | пообщаться с Тишиной