Если бы не Кастрюльчик, она бы не перенесла вынос тела. Если бы не он, она бы не справилась с этой кучей бумаг и формальностей. Позади были поминки. Позади была дверь ненавистной квартиры с запахом пота, мочи, лекарств и старческих маразмов.

Сначала она боялась остаться наедине с покойницей, а потом... попросить ее было неловко, да и бесполезно: в тот дом ее теперь калачами не заманишь. А теперь, когда они близки, не имеет смысла жить двумя домами.

Она осталась. она осталась раньше, чем он это успел понять. Однажды оторвавшись от конспектов, он с удивлением отметил, что в квартире все не так, все предметы не на своих местах, а в прежнем расположении вещей ощущалась какая-то неловкость. Одни из них, словно гости, топтались посреди комнат, а другие были свалены в кучи, будто одурманенные неуемным радушием хозяев. Теперь же все было иначе. Каждая вещь-гость чувствовала себя как дома, расположившись на отведенном ей месте, но не забывала, что она всего лишь гость, а хозяйка...

А хозяйка — вот эта женщина в переднике, зовущая к столу. Кстати, о столе. Кое-какие изменения неуместны. Например, вот эти пельмени абсолютно излишни и ужасно не смотрятся на этом столе. Их необходимо срочно заменить овощами и пророщенными злаками. Ну, на худой конец подойдет замоченная в молоке овсянка. И некогда покорный Гера менторским тоном пускался в рассуждения о здоровом образе жизни, о "вкусной (это тебе только кажется, что не вкусно!) и здоровой пище", на что она, стараясь сохранить серьезное выражение лица, заявляла, что готова теперь всю жизнь питаться подобной "вкусной и здоровой пищей", с тех пор как отведала сена...

Здесь оставим место для многозначительной паузы и время для молодых, ринувшихся освежать воспоминания. Для приличия можно отвести взгляд, например, в окно, завешенное веселенькими шторками. Кстати, это уже что-то новенькое в облике студенческой малометражки. Да и эти горшочки с геранью (Геранька даже не заметил) и флоксами. А еще простынки, скатёрки, салфетки, расписные тарелочки и бокальчики. Хозяйку, до сих пор ничего своего не имевшую, обуял азарт завоевателя и она с одержимостью осваивала еще не тронутые женской рукой сантиметры квартиры.

Так бы она и отдалась безраздельно новому хозяйству, но зачем-то ей понадобилась еще одна работа. Работа не пыльная, не очень оплачиваемая, но с удобным скользящим графиком: через день в день, через день в ночь. А делов всего-то: каждые три часа выйти на площадку, снять показания приборов, составить и отправить телеграмму. И читай себе сколько влезет. Библиотека тоже под боком — этажом выше.

Жаль только до Кастрюльчика далековато. Дневная смена заканчивается в восемь, пока соберешься, пока доберешься — ночь, темень. Ну, одну-то ночь в бабкиной квартире переночевать можно. А утром переодеться, освежиться и на аэробику, потом еще паре клиентов массаж и домой к Кастрюльчику. Двух зарплат и подработки хватало как раз на здоровую пищу.

И так бы они жили долго и счастливо и умерли бы в один день.