Здравствуй!

Давно ждешь? Не надо! Не говори, что женщинам это простительно. Я не люблю опаздывать. Когда это случается, мне кажется, что я пропустила что-то очень важное.

Сколько мы не виделись? Ты очень изменился с тех пор. Я тоже. Я уже другая.

А помнишь нашу первую встречу? Тот день, когда я заметила тебя? Я приходила сюда каждый день в одно и тоже время. Привычным жестом привествовала эту скамейку и доставала книгу. И я не видела тебя. День за днем ты наблюдал за мной исподтишка. Скажи, когда ты раскусил меня? Для всех окружающих я была увлечена книгой, но не для тебя. Я была занята только собой, своими мыслями, а ты читал по моему лицу, как по книге, лежавшей у меня на коленях. Эта импровизированная ширма не могла защитить меня от твоего изучающего взгляда.

Однажды я услышала твой вздох и, обернувшись, увидела тебя. Ты стоял на этом самом месте и улыбался. Я тогда пожалела, что не знаю, о чем этот вздох. И тогда я еще не догадывалась, что незнакомец улыбается своей старой знакомой.

С этого момента я перестала брать с собой книгу. Мои променады приобрели новый смысл — я приходила поболтать с тобой. Я всегда готовила речь, но нам так хорошо молчалось. И только изредка, одновременно вздохнув, мы встречались взглядами и улыбались.

Подолгу не хотелось уходить. А придя домой, я с грустью думала: "Ну почему так получается? Ведь о многом собиралась рассказать." Если бы я знала тогда, что тебе известно все, о чем я собиралась поведать, я бы не чувствовала себя так глупо. По сути, я и была тогда глупышкой. Молоденькая, зеленая, со смешными, пестрыми мыслями, которые ты знал наизусть от первой до последней.

Знаешь, я любовь всегда узнаю по первому уколу ревности.

Какие-то дела задержали меня в один из последних солнечных дней нашей первой осени. Свернув на нашу аллею, я издалека увидела женщину, сидевшую на моем месте. Ты стоял позади скамейки, склонившись к ней, и казалось, вы мило беседуете. С досады я плюхнулась на самую дальную скамейку и все время одергивала себя, но глаза, как намагниченные, косили в твою сторону.

Вскоре я заметила, как эта женщина провожает взглядом каждого проходящего мимо мужчину, а по ее зевкам поняла, что ей совсем не до тебя. Теперь я увидела, что и ты не уделяешь особого внимания случайной соседке, как казалось в начале. И наконец, я увидела тебя таким, каким не видела раньше... твой возраст, твою усталость, твое напряженное ожидание. А рядом со мной ты весь как-будто зажигался.

Я едва дождалась, пока незнакомка, напудрив нос и подкрасив губы, удалилась, виляя бедрами. Ты даже не глянул ей вслед — я шумно неслась по опавшей листве через весь парк. К тебе. Мы странно смотрелись: я — растрепанная, обнимающая, ты — колючий, смеющийся. И еще долго потом раздражение на моих поцарапанных щеках напоминало о тебе, мой шершавый.

Привычка съедает любовь.

Не знаю, когда это случилось. Говорят, что женщина генетически запрограммирована на измену. Мне кажется, все это ерунда. Стремление к перемене мест, жажда новых знакомств, новых ощущений не зависит от пола. Это сродни детской любознательности. Разве тебе не хотелось покинуть пределы этого парка и познать иной мир? Большинство людей опьяняется новизной. Хотя есть и исключение — вялые натуры.

Почему же я так долго была с тобой, когда вокруг такое множество "и помоложе, и привлекательней"? Наверное, дело именно в твоем возрасте. Я думаю, именно багаж, багаж накопленных мыслей, ощущений, жизненных обстоятелсьтв, определяет самый важный период в любовных отношениях — период узнавания. Чем больше жизнеописательный запас, тем длиннее этот период.

А ты? Ты просто привык видеть меня рядом. Будь на моем месте другая, все повторилось бы в точности.

И не говори мне ничего о привязанности! Что ты можешь об этом знать? С самого рождения, врастая корнями в землю, ты думаешь, что наделен этим качеством достаточно, чтобы рассуждать о нем. Ты думаешь, люди свободнее от того, что не привязаны к земле? Так знай — человеческая привязанность страшнее! Для тебя это данность. Ты не можешь выбирать. А мы, люди, с виду свободные и обладающие правом выбора, прирастаем ко всему, что нас окружает: к земле, к вещам, к другим людям. Человек опутан привязанностями, как невидимыми канатами. Они прорастают в нем. Переплетаются, связываются в узлы. Ни ступить. Ни дохнуть. Попробуй-ка освободись! Выкорчевать тебя — погибнешь. А люди от этого не умирают. С этим живут, и порой очень долго. Помнишь ту женщину, цепляющуюся взглядом за прохожих? Нашла ли она к кому привязать свой оборванный канатик?

Прости! Я все говорю не о том. Я пришла с заготовленной речью, а вышел обидный экспромт.

Знаешь, нам надо попрощаться. Завтра они придут за тобой. Тебя распилят, мой облетевший. Этой весной на тебе не распустился ни один листочек, и они решили, что ты мертв. Я чувствую, в глубине тебя еще пульсируют жизненные соки, но ИХ не убедить. Твоя голая крона портит им ланшафт. Я знаю, это моя вина. В тебе все замерло от тоски. Но я надеюсь на чудо!

Ты же знаешь, как я люблю волшебные сказки. Если бы я не опоздала... Если бы у нас было хоть чуточку больше времени... Хотя бы один листочек.

А ты все такой же шершавый. Мои руки с трудом смыкаются, обхватывая твой ствол. Постоим так. У нас впереди целая ночь. А помнишь, как нам молчалось? И подолгу не хотелось уходить. И ты шелестел мне на прощание.

Ну же! Хотя бы один листочек.