Резкий ветер ударил Сержанту в лицо, обдавая с ног до головы ледяной моросью. Диадема управления ингибитором коротко вспыхнула, сообщая о всплеске радиации, автоматически заработала защита, сделав все вокруг на миг зыбким и нереальным. Надо спешить, тьма побери. Пробежав метров сто, Сержант замер у развилки двух грунтовых дорог, одна из них вела, со слов Киры, к тому бункеру. Подобные хранилища были частью неблагополучного наследия трехвековой давности, которое, в конце концов, и привело к Великой Ошибке, результаты которой Сержант наблюдал все годы, что он здесь провел.

Идти прямо к бункеру?

Но он обещал... обещал ведь не вмешиваться, кто за язык-то тянул! Теперь оставалось только одно - проследить за Сэмми, чья аура чувствовалась далеко в стороне от дороги к хранилищу, попробовать остановить. Помочь, в конце концов... Сержант, дай слово, что ты не будешь вмешиваться. Ради нашей дружбы, прошу. Вот положение...

Сержант тряхнул головой, пытаясь привести голову в рабочее состояние, надо что-то решать, но что? Здесь скоро начнется гражданская война! Сама идея участвовать в роли звездного представителя на чьей-либо стороне ужасала... Как это говорится: всеми данными мне средствами... Непонятным образом Гости попали в самый центр событий, но воевать! Это чудовищно. Душа космодесантника, вся его подготовка протестовала, чуть ли не рефлекторно. Так же нельзя!

Сержант покопался в своей памяти, выуживая лица. Те, кто входил и выходил из дома Сэмми за последний месяц, те, кто беседовал с ним, но, бросив взгляд на приближающегося Сержанта, тут же раскланивался. Все, как на подбор "осколки прошлого", Альфу готовились принимать в состав Галактики, именно такие умные, добрые лица вспоминались при мысли о мирах Галактики Сириус. Светлые лица, и они, именно они собираются воевать с представителями своего же народа? Даже поведение тех парней на холме, напавших на него, было более понятным. Ненависть, нападение, оборона, поражение, победа... Все это ужасно, но объяснимо, но что же такое для друзей Сэмми Гости, что они готовы на подобное...

Бре-е-ед... Это все необходимо остановить.

Сержант мрачно глянул в сторону дороги, ведущей к ангару хранилища. Там - зло, но это не дело, так бороться. Насилие всегда порождает насилие, так учили его наставники, так говорил весь его жизненный опыт. Не надо позволять ему свершиться, даже ценой собственной жизни, подумал он. Аура Сэмми еще чувствовалась довольно отчетливо, когда Сержант, перейдя снова на бег, двинулся в его сторону.

Ледяные струи хлестнули по лицу, плащ струился за ним, подобно птице, что все никак его не догонит, пришло почему-то в голову, да мелькали тут и там светлые волосы одной непонятной ему девчушки, которая так презирает смерть. Заметив в очередной раз сквозь подлесок всплеск мокрого плаща темно-зеленого цвета, Сержант подумал, что Золотце права, воин действует, даже когда стоит на месте. Нельзя убить в себе бойца, можно убить только человека. Ирны всегда правы, но всегда правы по-своему.

Скоро деревья кончились, уступив пространство более приспособившимся кустарникам да чудовищно разросшимся вьющимся растениям. Да, ушло в историю то время, когда вокруг расстилались огромные леса, покрывавшие пол континента. Куда делись благородные арки крон широколиста, которые словно пригибают человека к земле своей поражающей воображение высотой? А где стройные деревца пираи, нежные и потрясающе прекрасные дубы сок? Теперь лишь перелески суховника с грехом пополам выживали под гнетом радиации. Здесь когда-то была жизнь, а вот что осталось. Теперь не это меня волнует... а жаль. Старые проблемы часто кажутся смешными.

Сквозь морось показались бетонные стены зданий какой-то деревни. Серые строения будто пригибались к земле под струями белесого дождя, пропитавшего воздух. Странно было смотреть на отгороженные от мира ставнями окна, кажущиеся от этого жалобно сощурившимися. Запертые двери угрюмо темнели под скатом крыши, и ни один голос не расколол серую тьму. А поначалу все было не так, хоть и не очень хорошо, но не так. Даже дождь здесь странный, не журчит, а шипит, - думал на бегу Сержант, - как будто скользкий спрут опутал все своими щупальцами. Небо - смерть, земля - смерть. Смерть, удерживаемая лишь могучим иммунитетом Гостя-Со-Звезд, да еще такой же могучей звездной техникой. Пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей, Сержант принялся вспоминать, а захватил ли Сэмми, уходя, антирадиационный аппарат, что всегда висел у двери. Будет плохо, если не взял, хотя он же не самоубийца!

Неожиданно, когда острая звездочка Сэмми за уголком его глаз уже была почти рядом, Сержант услышал громкий зуммер, доносившийся с пояса. Разом остановившись, он хлопнул ладонью по сенсору экстренной связи.

- Сержант на связи.

Из головки синтезатора полилась лавина вопящих и шипящих звуков, сквозь которые донесся знакомый голос. Учитель.

- Сержант, это Эдуард Степанович. Срочно дай свои координаты на терминал Базы!

- Что у вас там?

- Поторопись, пожалуйста, срочность "нулевого" уровня. Прорыв в области 415-200. Это серьезнее, чем раньше! Я вышлю "блюдце", - по мере поступления информации пояс глушил помехи, и голос Учителя становился все отчетливее, - мне срочно нужен второй оператор, а кроме тебя некому! Сержант, я тут не развлекаюсь, поспеши, я тебя прошу! Включаю автодетекцию.

Мысли Сержанта начали метаться, ища выход, ситуация становилась все серьезнее. Да что ж это такое.

- А как же Самоин? Он разве не может?

- Он... - Учитель на миг запнулся, словно что-то в горле застряло, вопли фона тут же усилились, - он куда-то делся, нет его нигде, нужен ты.

Тьма побери, и что же мне прикажете теперь делать?

- Торопись, Сержант, под атакой весь северный сектор защиты! Что там у тебя происходит? Сержант, ответь!

Замерев, Сержант схватил в кулак мокрые от дождя волосы и с силой дернул, словно намереваясь вырвать их с корнем. Всегда приходится выбирать. Всегда. Не об этом ли выборе твердила Золотце, когда они в последний раз беседовали? Под атакой целый сектор, а остальных никак нельзя снять с дежурства, ведь могут быть еще прорывы, Учитель ни за что не стал бы беспокоить его сегодня без крайней необходимости. Они же договорились. Ну почему в этом мире всегда приходится чем-нибудь жертвовать... И всегда это близкие тебе люди! Только молодежь еще способна думать иначе, но таковы правила игры, всегда. Сержант уже прекрасно понимал, что...

Время тянется так долго, но когда оно проходит, начинаешь понимать, как же быстро оно летит. Полет отнюдь не доставил радости, но Избранные путей не выбирают. Я пришел в этот мир навсегда.

Учитель все еще что-то говорил, но внимание Сержанта уже было обращено на призрачную фигуру, вдруг возникшую вдали. Человек был едва виден за пеленой ливня, но почему-то казалось, что он почувствовал бы его и в полной темноте, невозможно не узнать свою тень. Закутанная в плащ фигура была словно соткана из водяных струй, воздетые руки молили кого-то, силуэт на фоне блеснувшей молнии четко отложился в памяти. Взгляд, тот самый взгляд, все тот же взгляд.

... понимал, что выбора-то нет!

Так и не ответив, Сержант оборвал связь и послал на базу пеленг-сигнал. Вот и весь выбор. Вновь сверкнула вспышка, словно взмах меча, обагренного кровью. И взгляд растворился в ярости водной стихии.

Тряхнув головой, Сержант нахмурился, пытаясь сообразить, что же, все-таки, произошло за эти, кажущиеся теперь эфемерными и нереальными, краткие мгновения. Но мысли в голову не шли. Сержант аж шарахнулся, когда рядом раздался тихий голос Золотце.

- Вот и настал час твоего выбора, о нем я тебе говорила. Жаль, что он был столь интуитивен и, вместе с тем, так неуверен. Ирны говорят, сделанный выбор - правильный выбор. Пожалеешь ты о нем еще... но зато тебе больше не стать тем, чем ты был раньше. Горько, но это твой долг - долг, больший, чем смерть твоих врагов. Долг перед твоими людьми. Слушай свой Голос, Избранник. Жаль, что не вышло как следует поговорить, ибо ты больше не сможешь быть собой - выбор не даст. Мне пора, не нужна я здесь более. Ксинта'нте - случится, свидимся.

- Золотце, постой, в чем... - но она исчезла. Просто исчезла.

А ушла-то, пожалуй, навсегда... и все свои секреты унесла с собой. Прощай, девочка с золотыми голосами. Что же ты имела в виду?..

Уже забираясь в "блюдце" Сержант заметил отблеск, золотую искру, чиркнувшую по грозовому небу. Это капсула Золотце. Тайна приходит и уходит. И нет времени даже подумать, эндшпиль, тьма...

...Сержант вздрогнул и проснулся. Тьма подери, хоть спать не ложись, экие сны видятся... Хотя после двадцати часов такого дежурства чего еще ждать от усталого мозга? Открывать глаза не хотелось, резь в глазах была реакцией на напряженную работу, что приходилось им совершать во время полета. Ох, сметанки бы, компресцу! О, свет, веки вдруг почувствовали прохладу прикосновения, влага чего-то мягкого вмиг, словно по волшебству, сняла неприятное ощущение. О, как хорошо! Чудесно! Что же это было? Мысли спросонья текли размеренно и неторопливо, думать не хотелось. Лень порой бывает таким редким наслаждением.

Его рука скользнула вбок, заранее предчувствуя то, что она там нащупает. Кира вчера поймала его у двери, когда он, едва передвигая ноги, вернулся домой. Сержант, конечно же, не думал, что его вымученная улыбка может заменить его любимой нормальное приветствие. Вспомнилось, что тогда он просто увалился на кровать и уснул, как убитый.

Теперь его ладонь почувствовала округлость и теплоту ее груди.

- Кирочка!.. О, свет мой, ты меня спасаешь от тяжких мучений.

Послышался ее теплый смех, бархатный, грудной, теплый. Сладкий, как сама жизнь, но гораздо более добрый и заботливый, - уточнил сам себе он.

- Ты на меня не очень обиделась, когда я вчера... был немного не в форме? - Кира только что-то промычала тихо-тихо. Грудь ее колыхнулась, когда она пододвинулась поближе, тонкие руки обняли его плечи. Приятно запахло от ее волос, усталость заметно отступила, уступая место желанию обладать, даже не так - просто счастью возможности прикоснуться к этому теплому великолепию. О, тьма, да он же не помнил, когда еще так вот, проснувшись, мог найти рядом не одни холодные простыни, а кого-то близкого, горячо любимого.

Так они лежали, пока Сержант не почувствовал, что Кира вновь уснула, тогда он открыл глаза. Осторожно выпроставшись из ее сонных объятий, он приподнялся на локте и медленно-медленно стал стягивать с ее бедер простыню. Аккуратно, чтобы ни дай свет разбудить. И замер, завороженный. Даже эта заспанная розовая складочка на щеке... Он не единожды ласкал эти упругие соски и много раз доставлял наслаждение этим бедрам, он любил эту девушку любой, но такой - расслабленной, невинной, умиротворенной, слегка улыбающейся сквозь сон... Именно такой он ее любил.

Кира вдруг распахнула ресницы и глянула на него глазами, ставшими в миг огромными и блестящими.

- Так никто не умеет смотреть на девушку, Сержант. Только ты, любимый. Как же хорошо, что ты есть на этом свете. Ради твоей любви можно жить.

- И ради твоей можно жить.

Он наклонился и поймал ее горячие губы, грудь по-девичьи затрепетала под его ладонью, ее кожа словно била электричеством. Нужно наверстывать упущенное им раньше счастье. Никогда не опаздывай получить и раздать хоть немного этого самого дорогого на свете продукта. Ох, до чего же спасибо тебе, Кира, за то, что ты можешь любить меня таким, какой я есть. Его рука скользнула ниже, почувствовала влагу ее лона, ощутила упругость живота, напряжение бедер, бархатистость кожи. Запах страсти молодой женщины. Такой самоотверженной и ранимой, такой сильной и хрупкой, такой одинокой и жаждущей любви, простой любви, которой нет для нее без него.

Когда жаркий стон вырвался из ее груди, Сержант заметил, как капелька влаги скатилась с напряженного соска куда-то в ложбинку между грудей... у них еще было время...

Сержант захлопнул люк "блюдца", от хаоса звуков за бортом словно отрезало. Тишина была даже какой-то приторной, казалось, что она застыла, как кисель, забивший уши. Тихий ветерок кондишена овевал взмокшее тело, тихо напевали приборы контроля.

Расслабься, - подумал Сержант, - теперь можно.

Нога слабо пульсировала в том месте, где до нее добралась та тварюшка. Надо не забыть обработать потом.

Нда... эта планета продолжала приносить сюрпризы. Огромные радиоактивные кладбища, разбросанные по всей планете на месте некогда крупнейших промышленных центров и (Сержант содрогнулся, вспоминая) многолюдных городов. Эрозия постоянно подтачивала застывшие лавовые поля расплавленного некогда в термоядерном аду грунта. Гигантские языки селей, несущих смерть, устремлялись в низины, продвигаясь на километр-два. Но потом останавливались, однако всплеск радиации, губя еще не исчезнувшую до конца жизнь, шел значительно дальше. Местная фауна, состоящая в основном из чудовищно размножившихся насекомых-мутантов, но в которой встречались подчас просто гиганты, срывалась с места в отчаянной попытке уйти от невидимой опасности. Именно эти полуслепые от боли живые существа разносили радиоактивность на многие десятки и сотни километров, ставя тем самым под угрозу жизнь уцелевшей в ядерном конфликте горстке людей.

Сержант взглянул на экран визора, в котором были видны орудийные установки "кадавра" - тяжелого космо-атмосферного штурмовика производства прошлого века, единственного столь тяжелого из имеющихся в распоряжении Проекта. Сизый от копоти корпус кое-где расплывался жирными, буро-красными пятнами крови, и лишь жерла орудий сверкали полированным блеском.

То была не охота - то была бойня.

Сержант тронул сенспанель, опрокидывая кресло пилота назад. Глаза, уставшие метаться от цели к цели, лениво уставились на покрытый биопластиком рифленый потолок кабины. Тихо пели приборы контроля жизнеобеспечения "блюдца".

Устал опять, как собака, хотя есть в этом и свои плюсы - помогает не думать... Что-то Учитель задерживается.

Как бы в ответ боковой люк на миг раскрылся, обдавая Сержанта волной звуков. Мокрая фигура неловко протиснулась на место второго пилота. Серые пряди волос облепили высокий лоб, сплошь иссеченный морщинами. Ему уже перевалило за вторую сотню лет, однако негласный глава Гостей не выглядел старым, как некоторые жители планеты, только морщины, оставленные некими вехами жизни, говорили о его реальном возрасте. Тяжело дыша, Эдуард Степанович захлопнул люк и принялся вытирать шею носовым платком, не замечая, что Сержант вдруг подобрался, его поза стала неестественно-напряженной, глаза впились во что-то, едва заметное в полумраке кабины, подле головы Учителя.

- Замрите, - холодным голосом произнес Сержант, занося сжатые пальцы правой руки, словно для удара.

Учитель удивленно мигнул, но послушно застыл. Подготовка по выживанию в чужих мирах давала о себе знать. На секунду стала слышна каждая капля воды, упавшая на мягкий пол кабины. Повисло гнетущее напряжение, как натянутая струна забился нерв у виска, но шелохнуться Учитель не посмел. Медленно и плавно напряженная ладонь двинулась вперед, раздвигая тугие струи застывшего воздуха. Эдуард Степанович на миг четко разглядел мелкие бисеринки пота на лбу у Сержанта, когда сверкнула, чиркая воздух с коротким свистом, бледная кисть.

Что-то пронзительно заверещало, засеменило в воздухе множеством конечностей, пронзенное насквозь, в последний раз дернулось и затихло. Противные белесые тяжи псевдоподий безвольно обвисли, так и не дотянувшись до цели. Щелчком ногтя Сержант отправил тварь в жерло дезинтегратора и прикрыл люк. Его темные глаза оценивающе, из-под бровей, глянули на Учителя.