Интересно, что думают люди, когда видят нищего... Презрение, брезгливость, возможно, жалость. Я сижу на теплом асфальте, рядом с большим, современным жилым домом. Мои волосы сбиты в комья, должно быть, они еще грязнее, чем та улица, где я прошу подаяния. Свитер, который я ношу давно выцвел и облез настолько, что нитки торчат в разные стороны, делая меня похожим на ежа. Брюки порваны на коленках — результат моей сегодняшней потасовки с местными бомжами, устроенной за право порыться в помойке первым. Грязные руки жадно хватают каждую монетку, которую жители дома, выходя или входя в подъезд, морщась, кидают мне в железную чашку.

Я могу сидеть так очень долго, ведь самое интересное, это наблюдать. .. Вот мимо проходит женщина, ведя за руку ребенка. Мальчик, заметив меня, скромно примостившегося у кромки тротуара, жалобно просит у матери монетку, чтобы подать мне. Как трогательно. Женщина приостанавливается, засовывает руку в карман облезлых джинс, шарит там рукой, потом картинно разводит руками, трепет мальчонку по голове, и тащит упирающегося сына к подъезду.

Мимо меня проходит хорошо одетый молодой человек. В руках он сжимает черный дипломат. Даже не взглянув на меня, он медленно подходит к двери, не торопясь открывает ее, и исчезает в недрах дома. У него свои заботы, и я для него лишь декорация, которая не будет значить ничего до тех пор, пока не появится возможность извлечь из нее какую-то выгоду. Что ж, я его понимаю.

Вечереет. Солнце медленно скрывается за горизонтом, и я начинаю замерзать. Хорошо, что сейчас лето.

Дверь подъезда открывается, и моему взору предстает новый образ. Парень, одетый в черную кожаную куртку. Его глаза горят ненавистью. Похоже, что он поссорился с подружкой, или с родителями. Заприметив меня, он медленно, вразвалочку подходит и садится рядом. Прямо на асфальт. Он начинает говорить, и я чувствую запах перегара. Ему нужны мои деньги. Безо всякого сожаления я отдаю ему те гроши, что сумел собрать за день. Довольный, парень уходит. Я понимаю, что того, что он у меня забрал, ему вряд ли хватить даже на пачку плохих сигарет. Ему нужно было убедиться в собственной силе, а я был тем, кто как нельзя кстати подошел на эту роль.

Я смотрю на дом. Красивый, высокий, современный. Свет горит в окнах, и я даже могу различить силуэты. Люди заняты своими делами. На первом этаже, я вижу семью, которая спокойно ужинает на кухне. Тремя окнами левее, дети смотрят телевизор, а родители что-то бурно обсуждают в соседней комнате. Как это необычно, — иметь семью:

Самое смешное, что для всех этих людей, я — ничего не значу. Если я сейчас подохну здесь, ни один из жителей дома даже не поперхнется своей пищей. Единственное, чем они будут наверняка озабочены, это трупом, который будет портить пейзаж и без того серого и убогого двора.

Уже совсем стемнело: и мне холодно. Я встаю, рывком скидываю грязный парик. Снимаю свитер, и грязные брюки, превращаясь из бомжа в приличного человека в костюме и галстуке. Тряпочкой стираю грим с рук и лица. Достаю из кармана небольшой пульт, и отхожу вглубь двора. Мгновение я прощаюсь с домом. Потом нажимаю на единственную кнопку на пульте и сажусь в машину. Завожу двигатель и выруливаю на автостраду.

Слышен взрыв. Огонь, потрескивая на летнем ветру, медленно пожирает дом...

Я всего лишь делаю свою работу. Возможно, только лишь с большим удовольствием, чем остальные.