Я огибаю заброшенный деревянный дом и, чуть не поскользнувшись на бензиновой лужице, продолжаю бежать. Легкие разрываются от жгучей боли, но останавливаться нельзя. Я чувствую, он следует за мной, и, стоит остановиться на несколько секунд, будет ... хотя, проще не думать об этом, а просто бежать.

Наивно предполагать, что он потерял мой след, хотя я и не чувствую гулких шагов за спиной. Под ногами хрустят и лопаются стекла, я запинаюсь об какую-то трубу и падаю.

Я вижу дом. Большой дом. Из тех домов, которые имеют запирающиеся двери на подъездах. Каждая из них покрашена в определенный цвет и закрыта. Распахнута лишь зеленая. Вот оно, долгожданное спасение.

Не обращая внимания на кровь, капающую из разодранных коленок, я устремляюсь к двери. Я думаю о том, что я буду говорить людям, чтобы они согласились спрятать меня в одной из квартир. Внезапно, мои ноги становятся вялыми. Возникает ощущение, что все мое тело увязло в какой-то липкой массе. Оно перестает меня слушаться. От двери подъезда меня отделяет пара метров. А ведь я вполне мог спастись. Я не могу обернуться, теперь мне остается просто ждать. Слышатся гулкие шаги за спиной. В спину вцепляются когти.

Открываю глаза. На маленьком будильнике четыре часа ночи. Противный, липкий запах страха все еще неуловимо витает в воздухе. Это был просто сон. Из тех, что не хотят отпускать жертву из своих цепких объятий. Я переворачиваюсь на другой бок и чувствую, как ноют позвонки. Теперь уже можно спать. До утра вряд ли что-то приснится.

Здесь не бывает солнца. Точнее, оно бывает, но его лучи не греют. Они обжигают глаза, заставляют щуриться или носить темные очки. Я прикладываю руку ко лбу, чтобы разглядеть того, кто ко мне приближается. Он просит, чтобы я называл его Виктор, хотя для ребенка моего возраста носить такое серьезное имя довольно необычно. Я никогда не видел его родителей, и сомневаюсь, что они у него когда-то были. Он не говорил мне где живет, и эта тема между нами никогда не обсуждалась. Просто он приходил сюда, в наш двор, почти каждый день. Виктор был маленький и щуплый, ниже меня ростом. Редко улыбался, предпочитая маску задумчивости и серьезности.

Подойдя, он, как обычно протянул мне худую руку. В нашем возрасте это, наверное, было очень странным. Взрослые умели делать это легко и непринужденно, у нас же рукопожатие было каким-то нелепым и, вероятно, смешным. Но почему-то, в наших отношениях всегда была какая-то серьезность. Возможно, это потому, что мы хранили одну тайну. Из тех, что не рассказывают никому.

— Пошли?— тихо спросил он.

— Думаешь, сегодня стоит? — прошептал я, уже зная ответ.

Виктор кивнул.

Эту дорогу знали только мы, и я уверен, что никто не сможет найти ее, даже если сильно захочет это сделать. Почему он выбрал меня? Я не знаю, возможно он не мог хранить такую тайну в одиночку, а возможно, ему нужен был компаньон. Тот, кто всегда будет ходить с ним. Тот, кто прикроет его и протянет руку помощи, в случае непредвиденной ситуации.

Мы продираемся сквозь пыльные кусты и огибаем какие-то старые, непонятные здания. Я выучил эту дорогу наизусть и, наверное, смог бы найти ее даже во сне. Внезапно дикой волной воспоминаний обрушивается на меня мой сегодняшний ночной кошмар. Я снова чувствую гулкие шаги за спиной, голова кружится, начинает подташнивать. Перед глазами все плывет, и силуэт Виктора, идущего впереди превращается в большое серое пятно. Я падаю на пыльную траву и меня начинает тошнить.

Я очнулся от того, что кто-то тряс меня за плечи. Конечно, это был мой спутник.

— Эй, ты в порядке?

— Да, — я закашлялся.

— Если хочешь, мы можем вернуться, — говорит он, хотя прекрасно знает, что я отвечу.

— Нет, мы пойдем, — мой голос решителен.

— Хорошо, осталось совсем немного.

Мы снова идем вперед, я чуть прихрамываю, и срываю пыльный подорожник, чтобы приложить к разбитой коленке. Солнечные лучи жгут рану, и становится нестерпимо больно.

— Мы на месте, — тихо говорит Виктор.

Передо мной гора, сложенная из кукольных голов. Некоторые из них аккуратно срезаны, некоторые выдраны из тела вместе с кукольной одежкой. Попадаются блондинки и брюнетки, голубоглазые и карие, большеносые и с торчащими ушами. Но всех их объединяет одно. Глаза каждой головы открыты, и кажется, что все они смотрят прямо на тебя, пристально изучая и запоминая твой облик. Дома я часто пытался прикинуть, сколько же их здесь. Думаю, не меньше нескольких тысяч. Слева направо простирается высокая бетонная стена и где-то там, вдалеке сливается с горизонтом. Стена имеет брешь только в одном месте. Именно там и лежит гора из кукольных голов. Хочешь выбраться за пределы стены — нужно забраться по горе наверх. Мы пробовали сделать это много раз, и сейчас я отчетливо помню свой первый. Мы ползли вверх, помогая друг другу, а головы выскальзывали из под ног и падали вниз, сбиваясь в кучи и увлекая нас за собой. Липкие личинки и трупные черви забивались под одежду, в ботинки и носки. Некоторые умудрялись пробраться в рот, заползти под язык. Они очень любили жить внутри этих голов. Помню, как я сидел и отплевывался личинками вперемешку с собственным завтраком. Позже, мы стали изобретательнее. Научились не боятся этих тварей, повышали сноровку, пытаясь залезть все выше и выше. Вдвоем было проще, но мы так и не смогли ни разу добраться до верха. Мы никогда не видели, что там, за стеной. Иногда где-то там, за горой был слышен голос мальчишки, судя по всему, намного старше нас. Он ухмылялся и звал нас. Знал бы он, как мы хотели туда попасть...

— Сегодня ты будешь пробовать один, — говорит Виктор.

— А ты?

— Я не буду. Уже не нужно. Завтра я уйду туда.

— Каким образом? — я с удивлением смотрю ему в глаза.

— Я договорился с теми, кто живет там. Они пообещали забрать меня.

— А я... как же я? — мой голос дрожит. Теперь мне становится действительно страшно.

— Извини, они не хотят брать двоих. Хочешь — пробуй сам.

— Но ты же понимаешь, что я никогда не влезу один. У нас вдвоем никогда не получалось, а у меня одного не получится точно, -я уже кричу.

— Хорошо, не хочешь пробовать — пошли назад. Но учти, сегодня ты здесь последний раз. Один, без меня, ты никогда не сможешь придти сюда, — его голос жесток и бескомпромисен.

И я понимаю, что это правда. Потому, что он никогда не врет.

— Раз ты сегодня последний раз со мной, то пойдем поиграем во что-нибудь, как раньше, — предлагаю я.

Обратно мы идем молча.

— Во что будем играть сегодня? — интересуется Виктор.

— В прятки, — быстро отвечаю я.

— Хорошо, — он кивает, — только чур я вожу.

— Почему ты так любишь искать, и почти никогда — прятаться? — спрашиваю я.

Давно хотел узнать, а сейчас этот вопрос как нельзя кстати.

— Потому, что мне это нравится, — его ответ лаконичен. Зря я ожидал чего-то большего.

— Считай до ста, — командую ему я. Он поворачивается спиной ко мне и прислоняется к дереву.

— Не подглядывай, — кричу я.

— Не буду.

Я знаю, он никогда не врет. Наверное... просто не умеет.

Виктор начинает считать своим звонким голоском. Я подбираю с земли толстый железный прут.

Мне надоело прятаться. Сегодня я буду играть в войну.