Ты знаешь... в первую очередь, Оруэлл для меня - это литературный учитель, тот мастер, на слово которого я не способен реагировать иначе, нежели как молиться. :))

Это так... к слову.

Есть у меня в голове некоторый списочек писателей двадцатого века, совокупность творчества которых наиболее полно описывает то, что я понимаю под собственным мироощущением, если хочешь, это проекция моего внутреннего Я на окружающую реальность.

Это тоже так, к слову.

Итак, Оруэлл... мне показалось, что тебе нравится, когда я передаю тебе свои мысли не словами, но цитатами, что ж.. так и поступим. Сейчас оно будет :))

"Пусть время здесь не мчится - ползёт,

 И пусть здесь остаться сложней, чем уйти,

 Но я всё же верю, что мне повезёт!

 Я остаюсь, чтобы жить".

(с) Анатолий Крупнов, лидер группы Чёрный Обелиск

А теперь, после такого вот эпиграфа, собственно, Оруэлл:

"Дело не только в том, что половой инстинкт творит свой собственный мир, который неподвластен партии, а значит, должен быть по возможности уничтожен.

Ещё важнее то, что половой голод вызывает истерию, а она желательна, ибо её можно преобразовать в военное неистовство и в поклонение вождю".

Ты знаешь... мне всегда была интересна проблематика человека, ограниченного в собственой свободе, причём ограниченного не сверху, а снизу, то есть ограничивающего себя по собственной воле. Оруэлл показал мне некогда, что это такое. Сержант, Пилот, Барс, Джон (это тоже из "Сержанта")... половина моих персонажей, список оных кстати, не ограничивается главными героями, вспомни Тень, живёт исключительно внутренними позывами, внутренними же сдерживающими факторами ограничивающимися. В этом я коммунист ортодокс, и в этом я одновременно либерал самой махровой закваски.

Миры Оруэлла только на самой поверхности кажутся идеально жёсткими, навязанными сверху, однако это не так при рассмотрении более подробном. Министерство Правды даже теоретически не могло воздействовать на собственных сотрудников, выполняющих в нём ту самую работу, о которой так много говорилось в книге. Что же заставляло их всех продолжать следовать рамкам, им предназначенным? Вот эта проблематика! Не всё так просто под луной, как говорил товарисч Циолковский, простыми измышлениями эта теоремка не доказуема, тут нужен СЮЖЕТ. Оруэлл и придумал такой сюжет, за что я чуть не загрыз клаву насмерть, когда впервые читал 1984.

" Исчез Сайм. Утром не пришёл на работу; недалёкие люди поговорили о его отсутствии. На другой день о нём никто не упоминал. На третий Уинстон сходил в вестибюль отдела документации и посмотрел на доску объявлений. Там был печатный список Шахматного комитета, где состоял Сайм. Список выглядел почти, как раньше - никто не вычеркнут, - только стал на одну фамилию короче. Всё ясно. Сайм перестал существовать; он никогда не существовал".

Что такое человек в обществе, что такое общество в человеке? На этот вопрос пытались ответить многие, попытался и Оруэлл... гротеск, политическая сатира... если бы не страх, который рождают эти строки, можно было бы сказать и так... я люблю собсвтенные эмоции, ты знаешь, я их холю и лелею. Это произведение ВОЗДЕЙСТВОВАЛО на меня при его прочтении, уже это самоценно, подобной же остроты эмоций от внутреннего прокручивания сюжета применительно к себе я не испытывал давно. Мир же этот... человек-болтик, человек-капкан для себя самого, это ли не тема для исслеования?! И оно было проведено, блестяще, как мне показалось, и доведено, что самое главное, до самого конца, не побоявшись результата. Что там социалистические эксперименты! Что такое самые жестокие тираны современности? Ничто. По сравнению с тем, что было описано Оруэллом... Я пытаюсь построить свою версию подобного уровня соотношений между обществом и его членом.... есть в придуманой мною истории человеческой цивилизации такой Первый Период. Так вот:

"Прощай, Роман, Голос Земли, помни, что была на свете я, что любила тебя такого, какой ты есть!

Впереди лежала тысячелетняя тропа Войны".

Это уже написал я. Попытайся вспомнить, что значат эти слова, они многое обьясняют в моём отношении к обсуждаемому роману. Теперь снова Оруэлл, без комментариев:

"Он будет полной противоположностью тем глупым гедонистическим утопиям, которыми тешились прежние реформаторы. Мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который, совершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным. Прогресс в нашем мире будет направлен к росту страданий. Прежние цивилизации утверждали, что они основаны на любви и справедливости. Наша основана на ненависти. В нашем мире не будет иных чувств, кроме страха, гнева, торжества и самоуничижения. Все остальные мы истребим - все. Мы искореняем прежние способы мышления - пережитки дореволюционных времен. Мы разорвали связи между родителем и ребёнком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим. Никто уже не доверяет ни жене, ни ребёнку, ни другу. А скоро и жён, и друзей не будет. Новорождённых мы заберём у матери, как забираем яйца из-под несушки. Половое влечение вытравим. Размножение станет ежегодной формальностью, как возобновление продовольственной карточки. Оргазм мы сведём на нет. Наши неврологи уже ищут средства. Не будет иной верности, кроме партийной верности. Не будет иной любви, кроме любви к Старшему Брату. Не будет иного смеха, кроме победного смеха над поверженным врагом. Не будет искусства, литературы, науки. Когда мы станем всесильными, мы обойдёмся без науки. Не будет различия между уродливым и прекрасным. Исчезнет любознательность, жизнь не будет искать себе применения. С разнообразием удовольствий мы покончим. Но всегда, запомните, Уинстон, всегда будет опьянение властью, и чем дальше, тем сильнее, тем острее. Всегда, каждый миг, будет пронзительная радость победы, наслаждение оттого, что наступил на беспомощного врага. Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека - вечно".

С этим спорить нельзя, ибо это противоречит а)опыту человечества как вида живых существ б)моим представлениям о нём же.

" - Если вы человек, Уинстон, вы - последний человек. Ваш вид вымер; мы наследуем землю. Вы понимаете, что вы один? Вы вне истории, вы не существуете.- Он вдруг посуровел и резко произнёс: - Вы полагаете, что вы морально выше нас, лживых и жестоких?

- Да, считаю, что я выше вас".

Моральная победа... что это такое? Миф, или, всё же...реальность. Герой погиб раньше собственной физической смерти, но это ни о чём не говорит... читая, я восхищался. Не героем даже, нет, писателем, создавшим такого героя. Обычного человека своего времени... если бы ты знала, как это сложно, создать обычного человека в противовес поселившимся в современной литературе супергероям (тут, конечно, очень велика роль, например, немецкой философской шкоы конца 19го века, но и преувеличивать не будем)... Проблематика победы обычного человека, в чём она? Победа в том, что он БЫЛ. Вне истории, вне правды, вне реальности... Человек, о котором никто не вспомнит через два дня... но он был победителем, хоть на мгновение, а это уже стоит целой жизни.

" Уинстон замер от испуга. Из зеркала к нему шло что-то согнутое, серого цвета, скелетообразное. Существо это пугало даже не тем, что Уинстон признал в нём себя, а одним своим видом. Он подошёл ближе к зеркалу. Казалось, что он выставил лицо вперёд,- так он был согнут. Измученное лицо арестанта с шишковатым лбом, лысый череп, загнутый нос и словно разбитые скулы, дикий, настороженный взгляд. Щёки изрезаны морщинами, рот запал. Да, это было его лицо, но ему казалось, что оно изменилось больше, чем он изменился внутри".

В действительности он был попросту убит, личность его была насильственно стёрта, но это ли причина считать его проигравшим? Я так не считаю. Его победа в том, что его считали опасным, в том, что до него снизошли. И это показано Оруэллом. Прекрасно показано. В этом находится такая огромная доля моего восхищения этим романом, что я даже теряюсь.

Смерть же... да, смерть главного героя была показана во всех подробностях... однако она была лишь последним аккордом, путеводителем к заключительной сцене, которая даже теперь, когда я уже толком её и не смогу воспроизвести по памяти, вызывает во мне невероятное восхищение.

" Он её видел: даже разговаривал с ней. Это ничем не грозило. Инстинкт ему подсказывал, что теперь его делами почти не интересуются. Если бы кто-то из них двоих захотел, они могли бы условиться о новом свидании. А встретились они нечаянно. Произошло это в парке, в пронизывающий, мерзкий мартовский денёк, когда земля была, как железо, и вся трава казалась мёртвой, и не было нигде ни почки, только несколько крокусов вылезли из грязи, чтобы их расчленил ветер. Уинстон шёл торопливо, с озябшими руками, плача от ветра, и вдруг метрах в десяти увидел её. Она разительно переменилась, но непонятно было, в чём эта перемена заключается. Они разошлись как незнакомые; потом он повернул и нагнал её, хотя и без особой охоты. Он знал, что это ничем не грозит, никому они не интересны. Она не заговорила. Она свернула на газон, словно желая избавиться от него, но через несколько шагов как бы примирилась с тем, что он идёт рядом. Вскоре они очутились среди корявых голых кустов, не защищавших ни от ветра, ни от посторонних глаз. Остановились. Холод был лютый. Ветер свистел в ветках и трепал редкие грязные крокусы. Он обнял её за талию.

- Я предал тебя,- сказал он".

Что сказать.. *appaud*, вот что я только и могу сказать. "Где другие говорят - застой, я говорю - традиция". Я чуть не плакал, читая концовку.

А что касается любви к старшему брату.... вспомни, что такое Вечный. Ничего не напоминает? Вот только в моей реальности эту любовь выжигало на теле человечества калёным железом само время... выбора не было и быть не могло... но! но...

И напоследок, как жаль, что ты не смотрела тот самый фильм, с которого начался мой путь к 1984... там была сцена, которая оправдывала всё, что написал Оруэлл даже в глазах закоренелого демократа. Но ты его не видела...

Жаль.

Напоследок скажу вот ещё что:

"«Мы встретимся там, где нет темноты»,- сказал О'Брайен. Что это значит, Уинстон не понимал, но чувствовал, что каким-то образом это сбудется". (с) Дж. Оруэлл.

Вот она, та самая фраза, которая говорит о том, о чём этот роман.

С наилучшими пожеланиями, Муль.