Этот сон...

Он был в этом сне всегда одинаковым - огромное могучее существо, парящее в облаках. Хотя нет... он сам как бы и был таким облаком, но не безвольно летящим по воле ветра, нет, он сам был свободен выбирать путь среди бескрайних просторов бронзовых небес.

Это было прекрасно, не знать преград, не ведать страха поражения, не чувствовать собственной слабости, это могло продолжаться вечность.

Лететь, лететь... только вперёд!

Сон действительно был также бесконечен, как сама жизнь, разве что самую малость короче. Просто однажды наступал момент наития, поначалу удивительного, завораживающего открытия.

Он был не один в этом мире абсолютной свободы, вокруг него парили такие же безудержные храбрецы, такие же покорители бескрайних небес, как он сам. Вот, одно из существ, насколько похожих на него самого, настолько же и отличных, пронеслось рядом, овеяло его жаром безудержной своей свободы. Он - влюблён, он - обескуражен, он - весь под властью внезапно нахлынувшего на него чувства!

Миг восторженности всё длится, небесное существо не улетело, нет, оно тут, поблизости, также завороженно глядит на него, ищет новой встречи, тянется через пустоту пространства теплом своих мыслей, шепчет что-то...

И радостные мурашки по коже, он тут же кидается в ту сторону, влекомый неведомым дотоле счастьем, что ждёт его впереди. Вот, вот она, его ласточка, его солнышко, его нежданная, его желанная!

Второе наитие, на этот раз страшное, её - нет, а то, что только что было ею, в единый миг превращается в бесплотный призрак, недоумённо оглядывающийся вокруг, словно не понимающий, как он сюда попал.

Снова полёт, снова встреча... всё скручивается в спираль безумного мелькания лиц, тел, мыслей и чувств. Он уже не помнит, было ли что-то иное, не понимает, возможно ли вообще это самое иное. Он просто мчится сквозь пространство по тому круговороту, что стал его жизнью и пытается... Вспомнить? Понять?

В какое-то мгновение происходит третье и последнее болезненное открытие этого странного сна.

Скорченная фигурка человечка внизу, он... она еле видна под сенью облаков, одинокая, провожающая его слепым взглядом, немая, как сама судьба, и такая же неумолимая.

На этом самом месте Рэдди обычно просыпался, в который раз ужасаясь актом взаимного узнавания, делая последний отчаянный рывок к предательским небесам, крича что-то в подступающую темноту... Это была его сестра.

Потом он долго лежал на мокрых простынях, следя за постепенно выравнивающимся дыханием, умывался ледяной водой и шёл в лес, слушать тишину. Он никогда не мог вспомнить даже мельчайших подробностей странного сна, только почти истёртое из памяти родное лицо перед глазами.

Но на этот раз старый сценарий изменил собственному постоянству.

Тот же круговорот пляшущего хаоса вокруг, та же обречённость, словно отрезанный от всех невидимым пологом, он никак не мог влиться в эту окружающую его жизнь, раз за разом хватаясь за пустоту, которая за секунду до этого была полна от чьего-то взволнованного дыхания. Раз за разом, раз за разом!

И вдруг, что-то невероятное! Он почувствовал, правда, почувствовал что-то! Пусть пока ещё очень далёкое, странное, непривычное и непредсказуемое, но - живое, близкое ему самим фактом своего существования, что же он мнётся, что же он не спешит навстречу своей судьбе?! Помнит прошлые неудачи? Не верит в собственные силы? Да не в этом вовсе дело!

Рэдди чувствовал веру в собственные силы, веру в другого человека... Только это маленькое уставшее от накопившейся в ней боли существо внизу. Только оно мешает, даже не глядя он мог чувствовать скорбь, сочащуюся в него снизу. Тень собственной скорби преследовала повсюду, всего солнечного света вместе взятого не хватало, чтобы затопить ледяную дрожь горя, там, внизу, словно раз и навсегда поселилась вселенская сингулярность долгов и обещаний, невыплаченных и не данных лично им, Рэдди Ковальским.

На этот раз всё, абсолютно всё было не так, он не стал убегать, он даже не попытался спрятаться от этой ужасной дилеммы, как привык это делать до сих пор... Он собрался с духом и, сделав прощальный извиняющийся жест, ринулся вниз, навстречу горящему там взгляду.

Пробуждение его, пусть такое же резкое и неожиданное, в этот раз тоже было совсем иным. Голова была ясна, как никогда, тело вовсе не несло в себе следов долгого и мучительного сна, память шаг за шагом выстраивала перед его глазами картины только что оборвавшегося спектакля.

Рэдди провёл ладонью по лицу - ни капли пота, в послушно вспыхнувшем зеркале - ни морщинки на лбу, решимость в глазах и губы, шепчущие что-то в темноту.

Долги нужно возвращать вовремя. Будем считать, что это время наступило именно теперь.

Рэдди как мог быстро оделся, подумал немного, прикидывая расстояние. Сделаем так... Вызванный прямо к дому скаут должен был доставить его в кратчайший срок. Координаты он мог назвать, разбуди его среди ночи. Попроси кто-нибудь Рэдди назвать самое дорогое для него место, он ответил бы не задумываясь - родной дом, пустой "фамильный склеп". Пустой вот уже добрый десяток лет. И там все эти десять лет ждёт его родная сестра, человек, некогда положивший саму свою жизнь ему под ноги.

Настало время вернуть этот неизбывный долг, настало время перестать ценить собственную боль превыше страданий другого человека.

Рэдди неловким нервным движением распахнул колпак скаута, подставляя горящее лицо прохладному ночному ветру.

Он и вправду был готов, сны эти здесь вовсе ни при чём.

Просто ему настало время помириться со светлой памятью родителей. И попросить прощения у сестры. Этого было достаточно для счастья.

Он летел не куда-нибудь, он летел домой.