— Алексей, здравствуй, приезжай немедленно.

— Что случилось?

— Лешка точно рассудком повредился. Срочно приезжай.

— Да вы толком объясните, что происходит!

— В общем так: я сегодня утром пошла за хлебом, Лешка в комнате играл. Я пошла сначала в "восемнадцатый", но там хлеба не было, и я решила...

— Поконкретней можно?

— Ну так вот, возвращаюсь, сумки на кухне поставила, дай, думаю, посмотрю, что пацан делает...

— И?

— Захожу, значит, к нему в комнату, а там...

— Что?

— Не знаю, как сказать. В общем, приезжай — сам увидишь.

— Ясно, еду.

Алексей убрал сотовый в карман и вышел из кабинета. Когда он уже выходил на служебную стоянку, будто сотни булавок впились в его желудок и кровь застучала в висках... Шатаясь, он доковылял до своей машины и с трудом открыл дверь.

На другом конце города, в двухкомнатной квартире на втором этаже пятиэтажной малосемейки на полу сидел в позе лотоса пятилетний мальчик. Перед ним была раскрыта толстая книга, вокруг горели свечи. Он сидел в центре нарисованной на полу мелом пентаграммы и тихо бубнил что-то на исчезнувшем языке... На языке, существовавшем еще задолго до рождения европейской цивилизации. На Темном языке прародителей человечества. Закончив последнюю фразу, он достал механическую птицу, вставил ключ и несколько раз повернул...

Я проснулся в чьей-то машине, что само по себе весьма нелепо — я не умею водить транспортные средства. Каким образом я тут оказался, помню весьма смутно, но приказ наконец-то получен, а значит времени на лирические раздумья нет. Надо действовать. Так, сначала придем в норму. Где-то тут были трубки... Ага, в бардачке. Двойная доза — сегодня особый день...

Ну вот, уже лучше. Теперь ствол. Насколько я помню, тут где-то были патроны.

Молодой человек набил карманы боеприпасами и вышел из машины.

Пожалуй, я готов. Сегодня особый день. Проверка снаряжения.

Охранник стоянки увидел только быстро приближающуюся фигуру. Она на ходу подняла руку, вспышка, острая боль в плече, вспышка, темнота...

Отлично! Машинка оказалась лучше, чем я предполагал. Пора приступать к выполнению приказа.

Энергичным шагом юноша направился к выходу, перешагнув по пути через распростертое на полу окровавленное тело. Перешагивая, он задел носком ботинка челюсть мертвеца, и открывшийся холодный рот изверг фонтанчик бурой жидкости, забрызгав ботинок и штанину убийцы. Тот выругался, но шаг не замедлил. За стеклянными дверями административного здания уже показались бегущие фигуры в форме. Молодой человек остановился у выезда со стоянки и обернулся.

Для начала они попытаются взять меня живым... Ну-ну, подождем. Как стадо овец, ей-богу, ну хотя бы перебежками с прикрытием — нет же, ломятся толпой через открытую площадь... Идиоты! Так, вот и последний в зоне поражения...

Фигура стояла вполоборота, опустив руки, не предпринимая попыток оказать сопротивление, и охранники, расслабившись и посчитав, что дело сделано, открыто бежали по направлению к ней. Внезапно фигура развернулась. В руке ее оказался пистолет, который тут же несколько раз вспыхнул.

Семь выстрелов, по одному на каждого. Неплохо, неплохо. Не зря, видать, тренировался. Ай да Я, ай да молодец!

Юноша довольно огляделся, неспеша подошел к одному из трупов, стащил с него черный кожаный плащ, надел на себя трофей, еще раз улыбнулся и нажал на курок снова. Пуля вдребезги разбила череп раздетого мертвеца. "Извини, но не оставлять же последний патрон перед перезарядкой..." — парень опять хмыкнул, развернулся и вышел со стоянки на проезжую часть.

Мальчик закрыл глаза и сконцентрировался. Птица по-прежнему работала. Она все так же клевала что-то у верхнего угла пентаграммы. Лужица у ее ног, красные пятна на ее клюве... Мальчик напрягся и снова расслабился — пока ничего не выходило, но он продолжал стараться. Вдруг раздался пронзительный звук, похожий на звон порванной струны. Птица остановилась. Ее клюв замер в дюйме от пола. Прошло несколько секунд, и птица вновь заработала. Мальчик улыбнулся и, не отрывая глаз, изрек: "Механизм ничего не остановит... кроме Высшей воли. Моей воли..."

Алексей очень торопился. С Алексом явно что-то не в порядке, он чувствовал это нутром. Все в последнее время шло слишком плохо...

Алексей вошел в подъезд.

Сейчас тринадцать тридцать семь. Я вышел из машины, где лежит то, что осталось от шофера. Нельзя оставлять свидетелей...

Юноша запахнул ворот плаща и разрядил магазин в ошалело вытаращившихся на него старушек у подъезда. Потом еще один, и направился к двери.

Когда Алексей вошел в квартиру, он сразу заметил, что в помещении посторонний. А когда открыл дверь в зал, то увидел его. Худощавый молодой человек в черном кожаном плаще. Усталое лицо сероватого оттенка с мешками под глазами было забрызгано кровью. Юноша смотрел на него в упор, и глаза его были чисты. Он улыбнулся, в его улыбке был налет смущения и чего-то еще... чего-то дьявольски темного. Переложив пистолет из правой руки в левую, молодой человек произнес:

— Здравствуй, узнаешь?

— Ты — Каин?

— Ну... — молодой человек смущенно засмеялся.— Можешь звать меня и так... Все равно уже недолго осталось.

— То есть?

— Ты — цель.

— Я? Я не могу быть целью!.. Это же против правил... Ты же должен знать правила!!!

— Да...Я знаю правила. Они изменены.

— К-кем?..

— Тем, что есть часть тебя.

Юноша резко поднял руку и выстрелил.

Алекс стоял в дверях зала и недоуменно хлопал глазами, глядя на только что застрелившегося отца. Еще несколько секунд назад он разговаривал сам с собой, потом выхватил из кобуры пистолет, приставил к виску и нажал на курок. Алекс не мог понять, зачем он это сделал... Или почему...

Когда я был маленьким и уже разделался с заводной игрушкой, я вдруг однажды слишком ясно осознал то, что любой механизм рано или поздно останавливается. Когда кончается завод.