Что-то с громким, отрывистым хрустом сползло по стене, упало на пол, тяжело вздохнуло и притаилось. В комнату прокралась старая, большая кошка, оставляя за собой грязные следы, и съела Что-то. В животе заурчало и стихло. Утром кошка стала красной, а потом сдохла, выражая кривой улыбкой явный приход Счастья.

Счастье мешало жить, громко стуча зубами, чавкая, топая, и опустошало холодильник, не оставляя даже металлических прутиков вдоль. Мышь впала в состояние жуткой депрессии оттого, что повеситься было негде. И долго курила траву, росшую на подоконнике, вовсе не подозревая, что это овёс той самой кошки. А было уже пофигу. Всем. Через несколько дней вернулось Что-то, и Счастье твердо решило собирать вещи. Мышь подговорила вещи, и те закрылись с той стороны холодильника. Что-то делало попытки поговорить со Счастьем, но они не обвенчались Успехом, потому что были родственны не только кровно, а и духовно. Депрессивная мышь бегала по квартире в поисках лезвия и противно орала песни Линды. Что-то и Счастье не выдержали таких издевательств над собой, зарубили мышь и съели, за несоблюдение правил общежития. Потроха похоронили в цветочном горшке, использовавшемся больше как ночной.

Что-то и Счастье остались вдвоем в пустой, белой комнате. Без еды, света и воды.

— Слышь, хочешь, а, я тебе фенечку подарю? — спросило уставшее Счастье.

— Хррр...— ответило Что-то и уснуло.

Всю ночь Счастье грызло штукатурку и смотрело в Зеркало. К середине ночи Зеркало стошнило от физиономии Счастья, и оно разбилось, оставляя сотни мелких осколков. Счастье, конечно же, расстроилось и съело все (!) осколки.

Вечером следующего дня откуда-то снизу раздался звонок. Что-то отрыло из-под толстого слоя пыли телефон и громко чихнуло в трубку.

— Убери сопли!

— Ааа... Кто это?

— А кого ты в руках держишь, Чудо в Перьях?!

Что-то быстро вытерло длинным рукавом остатки себя с трубки и радостно крикнуло:

— Чё, уже в Перьях?!

— Ну да.

— Так значит, весна там?!?

Ага. Уже дней десять, недовольно прошипела трубка, покрываясь короткими гудками и приобретая красный оттенок в кончике спирального хвоста.

— Вот здорово!

И все выбежали на улицу брызгаться в глубоких лужах. Смех разбудил Птиц, и те посылали Неприятные Знаки сверху. Неприятные Знаки ещё и пахли Родным Краем. И всем было очень весело, до тех пор, пока не полил Дождь. Что-то вдруг наконец-то поняло, что оно Чудо и заплакало. А Счастье смотрело на Чудо и пыталось понять, что происходит.

— О чем ты думаешь, балда? — размазывая по щеке тонкие, неровные полосы черной туши, спросило Чудо.

— Ты... Хорошее.

— Ха, если б тебя слышала кошка, она бы забилась в истерических припадках от этих слов!

— И... Милое.

— Ууу, тогда бы у ней началась эпилепсия.

— И... Доброе.

— ... И точно бы сдохла, а не притворялась бы который день!

— Мне пофигу до кошки, — тихо ответило Счастье и опустило ресницы.

И наступила Тишина, покрывая всех Умиротворенностью. А за ней Недоговоренность.

Счастье глотнуло чистый воздух и вышло за угол.

Телефонный звонок разбудил Чудо:

— Я уезжаю, — однотонно сказало Счастье.

— Куда???

— Далеко.

И исчезло Навсегда.

С тех пор Чудо грызет пенопластовые стены Навсегда и в тяжелых раздумьях плодит Безысходность.