Ее песня похожа на плач Ангела. Она поет о том, как грустно и одиноко в этом мире без тепла и света Солнца.

Её феньки почувствуют грусть и расплачутся на тонком запястье. По изнанке дня рвуться и исчезают маленькие фрагменты Прошлого. Сегодня она обзавелась Прошлым. Это, конечно, хуже кошек, но неприхотливый образ жизни молчаливого существа кажется идеальным. Если б еще оно не заглядывало в глаза в поисках правды. А остальное ерунда. Ерунда еще то, что недоговоренность облаком повисло в воздухе под потолком и пугает размерами. Но к этому можно тоже привыкнуть. И совсем не отвечать на звонки. До тех пор, пока телефон не захлебнется пылью. И даже не обращать внимание на не политый палас. А то этих красных цветочков так много, что они пускают корни в стены. Выше и выше.

Они научились жить без ее — Хватит! — и бесконечных криков в пустоту. Пустота сворачивалась в комочек и закрывало лицо руками. Но не уходило. И не реагировала на снег обрывков фотографий.

Тень непринужденно извивалась на полу. И пела голосом Ангела. И плакала. Кто-то брал за руку и писал стихи.

Хотелось выбросить карандаш, убить это безумие, но оно становилась сильнее с каждой строчкой.

Это проходило почти сразу, когда резались крылья. Белые, слегка помятые, они боялись ветра и холода.

И птиц.

Хотелось шагнуть в эту серость с облупленных перил. Но страх останавливал время. И осень. Кажется, уже второй год осень. А если перебороть всех, то в город придет зима. Настоящая. А не конфетти.

Буквы выстраивались в косяк на поддоннике и, с трудом, пролезая через квадратики зеленной, выцветшей сетки на форточке, улетали. Не прощаясь и не оглядываясь. Им не чего было терять.

— Птицы... Ты веришь птицам?

Голос в пол тона разбил Тишину и заставил открыть глаза.

Прозрачный, с золотистой флейтой, он смотрел, как смотрит отражение по утрам из мутного зеркала.

— Мне показалось, твоей голос умрет без флейты. Я буду рядом, пока не кончиться осень.

— Никогда.

Всю ночь она вырезала из желтой бумаги листья. Окно и не заметило снега. Снег таял, превращаясь в воду. А по воде громко хлюпая, чтобы все слышали, возвращалась Любовь...