Никогда, запомни, никогда старость не приходит внезапно. Она подкрадывается с каждой следующей весной и становится все очевиднее с наступлением зимы. Постепенно, ненавязчиво, она прореживает ресницы и волосы, мягко, а потом все смелее очерчивает морщинки в углу рта, опустошает взгляд, забирает все яркое и новорожденное, оставляя взамен перезрелые мечты и бессонницу.

Я был твердо уверен, что старость никогда не придет ко мне. Это было невозможно, в это нельзя было поверить. Со мной всегда будет моя юность, я буду вечно ощущать ее кисло-сладкий вкус на свежих губах, а она будет смеяться мне в ответ и встряхивать на ветру пышными каштановыми, чуть вьющимися волосами. Я был наивен, и это еще мягко сказано.

Часто подобные мысли навещают меня. Город осенний, захваченный врасплох весной, и одурманенный летом — что он теперь для меня? Тем более в грязное межсезонье: вспухший снег, цветы с гнильцой и навсегда упавшее и разбившееся в мелкие лужи небо. И эта глупая радость на молодых лицах. Почему?

Сегодняшний день совершенно выбил меня из колеи — туман облепил бледные деревья, заполнил пустынные улицы, коварно вкрался в мой дом. Я начал день в ужасном расположении духа. Во-первых, встали часы. Их подарила мне горячо обожаемая, успевшая уже умереть, жена. Во-вторых, кофе, купленный накануне, оказался чистыми помоями (а продавец, пройдоха, был так любезен!). В-третьих, туман. Мне определенно было нечем заняться. И, собранные по крохам несметные воспоминания, как бесценные сокровища, снова засверкали в моей убогой квартирке.

Да, туман... Ни с чем другим ее невозможно было сравнить. Как призрачная дымка, неверна. Безудержно смешлива — большая звонкая птица. Ее звали Венера и это была наша тайна. Жгучая и горькая, невыносимая тайна. Она — первая, кого я встретил, то есть, то была моя первая женщина. Ее имя сразу обратило мое внимание на свою хозяйку. Бледности и невзрачности ей было не занимать. Ночная королева, опытный призрак, знающий все закоулки самой глубокой ночи. Однако днем ее движения были неточны, она часто оступалась, попадала в самые невероятные ситуации, как будто день был для нее шоком, незнакомым миром на одичавшей планете, населенной чудовищами. Испуг и кокетство, злость и нежная придирчивость — она пришла ко мне со всем этим в день моего семнадцатилетия.

Под прикрытием ночи выхожу на прогулку. Ночью нигде не видно ополоумевших юнцов и их девчонок. Именно не видно, но это не значит, что их нет. Они и не думают сидеть по домам — чем дольше длится ночь, тем полнее дискотеки и клубы, а если лето, то и парки. К счастью, лето осталось далеко позади, и можно сказать, осень тоже миновала. На улице — почти дневное столпотворение. В зеркальной витрине, в мишуре и блеске, — мое отражение. Совсем не старый мужчина, слегка сгорбившийся, с легкими залысинами на лбу и висках. Да, яркие глаза. Большее невозможно рассмотреть при свете прыгающих рекламных огоньков. Мимо проходят девушки, женщины, все, как одна, красивые, модно одетые, в шляпках и без, подметают тротуары длинными пальто и резво топают по брусчатке затянутыми в капрон ногами.

Я сворачиваю под каменную арку и мой двор приветствует меня уютным светом низких окон, ветер крутит в воздухе прелые листья — они опадают, осыпаются, вьются под дождем, и вот я опять вспомнил о тебе.

Маленькие руки прильнули к моей груди и шепот (о, этот шепот!), постепенно принимающий форму так любимых тобой вопросов, и мои нескладные ответы на них. Я возвращаю назад эти минуты, привожу их силой и переживаю их снова. Знаешь, мое время бежит вспять, когда я вот так, с непокрытой головой, сижу под мелким дождем на устланной листьями скамейке. Как мне найти тебя, любимая, как мне сказать, что я сделал ошибку, не ответив тебе ничего тогда? Вернись хотя бы миг из той весны (лета, осени), я бы смог в кратчайший срок дать тебе знать, как ты дорога мне, мои губы, глаза, руки стали бы твоим прибежищем и время, сжалившись над нами, подарило бы нам еще секунду или (не смею даже мечтать об этом) день.

Все изменилось с тех пор. Встретив тебя случайно, я вряд ли увижу знакомый овал лица и россыпь слегка кудрявых волос. Скорее всего это случится на оживленном перекрестке и ты, конечно, будешь куда-то спешить. А я узнаю тебя сразу, несмотря на короткую стрижку и опустившиеся уголки губ. Ты будешь долго вспоминать и называть меня чужими именами, а потом ахнешь: "Ты...". И я галантно склоню седеющую голову. Может, с тобой будет высокий красивый юноша, с такими же шоколадными глазами — твой сын. "Здравствуйте" — скажет он вежливо, улыбаясь точь-в-точь твоей улыбкой, и я опущу глаза.

Я поднимаю мокрое лицо к небу. Дождь полил с новой силой, пора бы домой. Домой... Трехцветная старая кошка встречает на пороге, хрипло выражая мне свою преданность. Извини, милая, я забыл купить молока, потерпи уж до завтра. Все, что нам с тобой нужно, это заснуть вместе на скрипящем диванчике — ты да я.

Согреваю чайник и потом долго сижу у окна, глядя, как одна за другой в небо выходят несмелые звезды. Твоя, я знаю, взойдет ранним утром.